Абсолютные неприятности

– Милые, – говорит, – хорошие, ну разве так можно? Ну Аде простительно – дикарка, что возьмёшь, но ты, Снайк, цивилизованная личность! Стыдно! Ведь подземные жители-то не люди, причём совершенно, так-то, дорогуша! А наша девочка с ними заодно – просто пошлый анекдот! Нет, ты мне скажи, душка, ты что ж, правда думаешь, что там два разных существа было? Так вот, ошибаешься. Одно.

У меня чуть глаза не выскочили.

– То есть как, – говорю, – одно!? Да быть того не может!

А у Ады губы побелели и задрожали.

– Праматерь, – шепчет, – Творец, силы небесные! Оборотень…

Ори улыбается и кивает. Я вообще соображать перестаю.

– Погодите, – говорю, – ребята, одну минуточку. У меня ум за разум зашёл. Что это – оборотень? Или кто?

Ада как набросится на меня!

– Я ж тебе говорила, – вопит, – что был паук! Не смей мне не верить! Это он был паук, и дед с девкой тоже! Подлый гад! Ведьмино отродье! Нечисть поганая! Это холуи у колдунов, Снайк – шпионы да воры, их колдуны отряжают добрым людям пакости делать!

Я от этого словесного обстрела только башкой мотаю. А Ори как выпрямится! Синие глазки у него прямо серыми сделались, в прищур, острым металлом – по живому телу.

– Ты бы, – говорит, – а тон ледяной, без смешочков и приколочек, не слыхал я от лешаков такого раньше, – заткнулась, девушка. Оборотни – вершина эволюции, миру хозяева. Им и подземный народ, и летающий равно побоку, а уж такие, как ты – вообще пустое место. Плюнуть да растереть. И никому они не служат – кто их заставит?

Ада скривилась и цедит сквозь зубы:

– Гонорной, как видно… Здорово ж тебя причесали, ведьмак.

Ори на неё взглянул надменно, как король на прачку.

– Уж не ты ли?

– Да нет, – режет, тоном оплеухи – «на, дорогой, за всё хорошее!» – Это, по всему видать, колдуны с оборотнями вместе. То-то ты их готов облизывать, как сахарных, холуйская душонка!

И выдано это всё чётко, ровно, не торопясь, чтоб злой недруг во все детали врубился. А Ори задохнулся и моргает – может, и от злости, но скорей от удивления. И вдруг как рассмеётся:

– Ну и дама! – говорит, а вся злость с лица без следа стекла. – Ну и умница! Свободную душеньку, без предрассудков сразу видно! Да сиди уж, раз не понимаешь, молчи и радуйся!

Ада обломалась, что такой заряд вхолостую пролетел, обозлилась и молчит. Ори на меня посматривает боком: «Здорово, мол, я её срезал?» – а мне задумчиво и странно.

Ну чего он вскинулся, чего так дёрнулся оборотней защищать? Что он о них знает? Что его задело? Но это ладно. Меня другое волнует: кто из них правду сказал. Служат оборотни колдунам или нет? И это не какая-нибудь этическая задачка, это, можно сказать, вопрос жизни и смерти.

В подземельях ли моя авиетка?

К вечеру прибыли мы в милое место.

Этакий вокруг скальный лабиринт. Ущелья, камни, пещеры, и заросли лиан с синенькими цветочками и кустов с шипами. И родники. Некоторые из- под камней вытекают, некоторые по скалам сверху льются, а иные бьют ключиком прямо из земли. А вода в них чистая, вкусная и холоднущая, аж зубы ломит.

Уютно, как на Йтэн в столичном парке с гротами.

Ада огляделась и говорит:

– Дальше уже страна колдунов начинается. На ночь глядя туда глупо тащиться – попадёшь как раз к демону в зубы. Надо тут заночевать, выбрать пещерку посуше, а с утра и отправиться, тем более, что ночью явно дождь будет – дождём пахнет.

– Мы, – говорю, – скоро в пещерных людей превратимся.

Но ворчу, сам-то понимаю, что укрыться – резон есть. Пахнет действительно, сыростью и свежестью, и ветрено. По небу между скал стремительные тучи клочьями летят.

Остановились около пещеры прелестного вида – хоть в дикарей в ней играй. Рядом родничок. Мы лошадей распрягли, напоили и дали кусты щипать. Удивительно, скажу я вам, всеядные твари эти лошади! И траву жрут, и кусты, и кору, и колючки – и ничего им не делается. Только раздуваются и пыхтят, и носами шевелят. А носы у них длинные и странные: собраны в один пучок с верхней губой, и лошадь этим пучком траву щиплет и в пасть суёт… Что ты говоришь? Почему не лошади? А кто? Ну, ёлы-палы, у тебя семь пятниц на неделе, зоолог фигов! Раз уж договорились, будут и дальше лошади, я уже так привык.

Ада из арбалета подстрелила что-то летающее и потащила к костру портить. Ори на неё посмотрел – и его от брезгливости передёрнуло.

– Ты ведь это тоже не будешь, Снайк? – говорит.

– Не знаю, – признаюсь. – Я не в восторге, но жрать-то охота, не дохнуть же с голодухи.

Тогда он улыбнулся и подмигнул таинственно. И кивает на ближайший куст. А на кусте между цветами, на ветках, такие зелёные блямбы размером с кулак. На вид не аппетитнее Адиной стряпни.

– Это что, – говорю, – за чудо природы?

– А, – смеётся, – у подземных хозяев первейший деликатес.

– Так они ж, – говорю, – не антропоиды!

– Не антропоиды, – кивает. – Но и не дураки, будь уверен.

Разламывает, значит, эту шишку пополам, а она внутри кремового цвета, мягкая и по вкусу вроде творога. И я его просто расцеловать был готов, потому что всё вокруг такими кустами заросло. Снял рубашку – и мы туда набрали этих шишек, как в мешок, рукава связали, чтоб не высыпалось.