Абсолютные неприятности

Назвался орёл Снайком. То есть, действительно, скорее всего, йтэн по рождению. И вот он с нами разговорился, заказал выпить, курил такие тоненькие длинные травяные сигаретки, какие курят только йтэн, и слушал историю про то, как Озли не поладил с имперским патрулём. Банально. А мне всё хотелось спросить, зачем ему мишка, но было неловко.

Ещё обидится – что, мол, лезу не в своё дело. А если сканировать чужую башку без спросу на предмет поиска информации – за это и по морде можно схлопотать. Потому что обычно люди чувствуют, даже если аккуратно просочиться. Поэтому я сидел, блюл этикет и дох от любопытства.

И как-то вот засмотрелся в другую сторону – девочка там пела про неразделенную любовь – и голос, и всё такое прочее…а когда повернулся снова к ребятам, у этого Снайка медведя уже не было. А куда, спрашивается, можно спрятать такой крупный предмет? Не в карман же, честное слово!

Я здорово удивился. Заглянул под стол грешным делом, на колени Снайка – нету. Обсмотрел стулья рядом – опять же нету! Где?!

И тут мне Тама-Нго сказал вполголоса:

– Не парься, Проныра. Это создание здесь, только это уже не игрушка. Это теперь во-он тот стул – видишь, к стойке пополз?

И эти слова тут же все услышали и посмотрели на стойку. А стул, натурально, притворился, что он совершенно не при делах – что он самый обычный стул и не более того. А Снайк улыбнулся во всю дверь и сказал:

– Вы чего это, орлы, смущаете моего друга, а?

Тут мы на него насели и, боюсь, совершенно неприлично. Но история стоила того.

– Всё началось с пирита, будь он неладен, – начал Снайк…

Всё началось с пирита, будь он неладен. Это случилось лет семь наших назад, – был я тогда куда дурнее, чем нынче. Многие, знаете ли, молодые болваны готовы встрять куда угодно, лишь бы показалось интересно.

У меня к тому же подходящее состояние духа случилось – я в одном бою влетел. В хорошей наземной драке, помнится, речь шла о лаконском платиновом руднике. А камешек, на котором тот рудник находился, тяжеленный был, один ужас. Охотники еле ноги таскали, кнопку на пульте нажать – и то запаришься. Не повоюешь особо в таких условиях. Тем более, что драться нам пришлось с киборгами, а им, ясен перец, плевать хотелось на силу тяжести. Мы, правда, кое-что поимели с той заварушки, но и пощипали нас – будь здоров.

Тогда этих штучек, которые живые ткани регенерируют в темпе фокстрота, еще и в проекте не было, поэтому мне пришлось сделать себе синтетическую ключицу и пару ребер, а вы, наверное, в курсе, как паршиво приживается эта синтетика. Пришлось, значит, отдыхать и ждать, когда бок болеть перестанет.

И вот, сидел я в нашем штабе, курил – дай-ка, кстати, твою вкусную, лаконец – и думал, чем бы мне пока заняться, чтобы не особенно себя утруждать и притом со скуки не сдохнуть. Сижу, значит, никого не трогаю, и вдруг причаливает ко мне Виви. У нас на станции техобслуживания этот самый Виви ошивался – довольно древний уже старикан и вроде как с головушкой не в ладах. Забавный тип, никому не мешал, умом, говорили, ушёл после того, как башкой обо что-то тяпнулся в деле, а до этого, опять же, по слухам, тот ещё был охотник. Ну, его никто и не гонял от себя. Сами знаете: калеку гонять всё равно, что «караул» в космосе оставить без ответа. Примета плохая.

И вот подходит этот Виви ко мне и присаживается за мой стол.

– Ну чего, – говорит, – ас звёздных трасс, фигнёй страдаешь, как я погляжу?

– Почему, – говорю, – сразу «фигнёй»? Отдыхаю я, ранен.

– Эх, – говорит, – вырождаются охотнички! В моё время и словей-то таких не знали: «отдыха-аю»! Пижон, – говорит, – ты занюханный! По-твоему, сто грамм синтетики – это тебе прямо-таки смертельное ранение? Бедняжечка!

– Ну и что, – говорю, – скажи на милость, ты ко мне пристал? Тебе что, делать нечего? Иди, – говорю, – товарищ, своей дорогой, нечего мне мозги канифолить. Что хочу – то и делаю, советов у тебя не спрашивал.

А он этак гаденько хихикает и говорит:

– Я вот ищу дельного человечка для одной миссии, да только, похоже, не там ищу. Не стая, – говорит, – а толпа старых баб. Ни на ком глаз не задерживается.

Мне смешно стало – сил нет. Дельного человечка он ищет. Угу.

– А что, – говорю, – ты, Виви, свою стаю собрать хочешь? Галактику, что ли, завоёвывать собрался?

– Дурак, – говорит, – ты, Снайк, а закидываешься. Мне, может, помирать пора, да жаль, что такое дело без пользы пропадёт. И потом – если бы ты знал, о чём я толкую, не покатил бы на старого аса, перед которым сам ещё – сопляк и салажонок.

– Ой, – говорю, – убил! Дело у него! Ты, Виви, сегодня, случаем, вместо микстурки от бессонницы керосину не хлебнул?

А он прищуривается, придвигается ко мне вплотную и свистит в самое ухо:

– А про пирит ты, пижон, когда-нибудь слыхал? Так вот, мне, чтоб ты знал, точно известно, где его брали те, кто пошустрее. Самое, что ни на есть, старое корыто превращали в такую машину, что усохнуть – а делов-то на грош!

– Ну да, – говорю. – Конечно. Трепись больше. Сказки это всё.

А он весь скривился на сторону и цедит сквозь зубы: