Absoluta. Совесть и принципы

В доме Кан шёл медленно, так как вокруг него была кромешная тьма. На ночь демоны, конечно, открыли шторы, но что от этого толку, когда в ближайших тридцати ярдах нет ни единого фонаря, а луна в туманном Альбионе не светит достаточно ярко…

Мужчина осторожно пробирался вдоль стены, прислушиваясь. В доме было неестественно тихо. Сейчас Кандеон мог бы услышать даже штору, чуть поколебленную ветром. Никакого слышимого движения. Кроме него самого.

Отворив дверь одной из комнат, Девидсон постарался вглядеться в темноту, как вдруг тихо, вкрадчиво, с какой-то сладкой нежностью зазвучал женский, еле слышный голос, который напевал:

— Мальчик всегда темноты боялся…

Страх побороть он хотел. Пытался… — в этих нотах, какими бы на первый звук они ни были, явно слышалась насмешка над Каном.

— Но тьма поглотила ребёнка того…

— Прекрати, — грубо отрезал Девидсон, озираясь по сторонам в поисках демоницы.

— И не осталось в душе ничего! — не обратив внимание на слова мужчины, демоница продолжила петь, и на последнем слове этой «песни» Кан почувствовал холодную руку на своём плече. Резко повернув голову, он увидел смеющуюся Ламию. Её смех был истерически-зловещим. Не прошло и секунды, как она отпустила его и скрылась в беспросветной тьме комнаты, продолжая вызывать мелкие мурашки на спине мужчины своим хохотом.

Когда Ламия перестала смеяться, она снова начала что-то напевать. Кандеон видел, как полупрозрачная чёрная тень медленно танцует посередине комнаты, чуть раскачиваясь из стороны в сторону и кружась.

— Ламия, — негромко позвал её мужчина. Ему было трудно рассмотреть её тёмную фигуру без какого-нибудь света, но кое-что разглядеть получалось, так как его глаза потихоньку привыкали к темноте.

Демоница в танце развернулась и приложила ладонь к губам:

— Ах!.. — бесшумно она проплыла рядом с Девидсоном. — Я помню тебя маленьким мальчиком, — мечтательно произнесла она, находясь где-то справа от мужчины. — Таким маленьким мальчиком… В той тёмной комнате… — Ламия как будто упивалась своими словами, смаковала каждый слог. — Я до сих пор помню этот липкий сладковатый запах твоего страха… Но теперь ты большой мальчик, — неожиданно резко сказала демоница, оказавшись за спиной Кана. Она подплыла к нему очень близко и прошептала ему на ухо: — Но всё ещё боишься темноты…

— Я давно не боюсь темноты, — усмехнулся Девидсон.

Внезапно и беззвучно Ламия встала перед его лицом. Её красные глаза мерцали в темноте и смотрели в самое его нутро. Она была так близко, что Кан мог ощущать на своей коже её ледяное дыхание.

— О, я не говорю про темноту, в которой невозможно рассмотреть собственную руку, — прошептала демоница, скривив губы в злой насмешке. — Я говорю об этой темноте, — она положила свою чёрную костлявую руку на грудь мужчины, и исходящий от неё холод, казалось, добрался прямо до его сердца. — О темноте, которая поселилась в твоей душе в ночь, когда ты потерял своих мамочку и папочку… И свою милую сестрёнку, — тихо смеясь, сказала Ламия и погладила грудь Кана. — Эта темнота растёт в тебе каждый день. И ты боишься её… Так боишься, что пришёл даже ко мне.

Помолчав несколько секунд, пытаясь унять дрожь от холода её прикосновений, Кандеон ответил:

— Я пришёл не из страха, — его голос звучал твёрдо, этот тон явно давал понять, что Девидсон не потерпит препирательств. — Мне нужно вернуть сестру. Это желание. Не страх.

— Ах… Милая Деметрия, — ласково проворковала женщина, убирая свою ладонь с груди Кана. — Маленький цветочек, — любовно произнесла она, глядя в глаза мужчины. Ламия уловила перемену в его взгляде… Он почти разозлился, но сумел сдержаться. Поэтому демоница решила надавить ещё сильнее: — Даже будучи беззащитным младенцем, она не боялась темноты так сильно, как ты боишься её сейчас.

Кандеон схватил Ламию за тонкое запястье и рывком заставил её вплотную приблизиться к себе. В его глазах горел огонь ярости. Если бы он не взял себя в руки, скорее всего, демонице было бы очень больно.

— Я сказал, что не боюсь, — процедил сквозь зубы мужчина, выпустив руку Ламии из ладони. — А теперь дай мне то, что я просил.

Всё так же беззвучно женщина отплыла к столу, на который падал тусклый лунный свет. Что-то звякнуло в её руке.

— Ты знаешь, я беру плату, — серьёзно произнесла она, не двигаясь.

Кандеон пошарил в кармах своих джинсов и вытащил склянку с жёлтой искрящейся жидкостью.

— Да, я же должен извиниться, — усмехнулся Девидсон, не торопясь отдавать зелье демонице. — Нам пришлось убить несколько твоих сородичей, прежде чем нам удалось вывести идеальную формулу для Светозащиты, — на его лице расплылась самодовольная ухмылка. — Извиняй…

— Ты хочешь получить крылья фей за всего одну порцию? — хохотнула Ламия.

— Дам ещё две, когда ты мне отдашь крылья. И ещё неограниченный запас будет в твоём распоряжении, когда я закончу это дело, — пообещал Кан, глядя на демоницу с вызовом.