Absoluta. Совесть и принципы

Ответа не было. Только чувства, обнаженные до гола. Когда капля любви — это болезненный трепет в сердце. Когда малейшее сопереживание — это дьявольская тошнота. И когда злость — это только неминуемые болезненные судороги мышц. В этом чёртовом бреду всё нутро Деметрии показывало ей, что все чувства стали неправильными, гиперболизированными, доведёнными до своего апофеоза. Где-то внутри девушки от этих чувств плакала маленькая Деми — беззащитная перед этим ужасом, напуганная. Она плакала, чуть ли не скулила, признаваясь себе, что эти чувства не её, что ей их как будто подкинули, наказывая этим за что-то.

Уайт показалось на долю секунды, что она выплыла из темноты и поднялась на сырой постели: её лихорадило — била крупная дрожь по всему телу, холодный пот обливал лицо, дыхание было прерывистым, сфокусировать взгляд на чем-то конкретном было практически невозможно. Переборов себя, Деми сбросила мокрое одеяло, и холод пронзил её до костей. Кто-то рядом аккуратно и бережно накрыл её чистым и сухим пледом, усиленным движением рук уложил девушку обратно на подушки и положил ей на лоб холодный компресс. Деметрия закричала: ей стало страшно горячо, как будто на лицо полили кипятком. Она заметалась на кровати, уворачиваясь от этой пытки.

— И долго это продлится? — в сознание Деми ворвался чей-то резкий голос.

— Не знаю, — послышался ответ более мягкого и мелодичного голоса. — Я предупреждала её, что нельзя уходить глубоко. Она запуталась, — тот, кто это говорил, был к девушке ближе — скорее всего, этот человек и заботился о ней, уложил обратно, накрыл одеялом, старался унять жар.

— И где она сейчас? — со злобой произнёс первый голос.

— Она уже ближе к себе, чем к нему, — стараясь успокоить собеседника, ответил второй голос, точно женский. — Она пришла в сознание, нашла путь. Нам остаётся только ждать её обратно.

Кто-то резко хлопнул дверью. Уайт не знала, сколько прошло времени между хлопком и тем, как чужие тёплые руки начали убирать мокрые от пота волосы с её лица: секунда, час или вся её жизнь. Деми сделала усилие и смогла приоткрыть глаза на долю секунды; увидела она слишком мало — только силуэт человека со светлыми волосами, света в комнате было мало, и он точно был искусственным. Но это была хоть какая-то информация в небытие: с ней сидела Эмма, а на улице был вечер.

Эгиль, Генри, Изольда и Джейсон оставались внизу недолго. Примерно через час к ним спустился Кандеон, он широко улыбался, даже распростёр руки, как будто намеревался обнять столь долгожданных гостей. Спускаясь по лестнице, он весело сказал:

— Безумно счастлив видеть вас! — обойдя всех по очереди, Кан разорвал верёвки, связывающие руки пленников за их спинами.

Компания недоверчиво переглянулась, они стали растирать свои запястья, ожидая дальнейших действий Девидсона. Не могло быть, что он освободил их по доброте душевной, надеясь, что они будут ему благодарны и не нападут.

Почувствовав смятение своих «гостей», Кан хохотнул:

— Нападайте, если хотите, — он даже развёл руками, показывая, что, как добрый самаритянин, готов после подставить вторую щёку.

— Redluse! — выбросив ладони вперед, крикнула Иза. Заклинение должно было откинуть Кандеона назад, но не произошло абсолютно ничего. Лейденшафт попробовала снова. Девидсон весело рассмеялся. Эгиль осмотрел свои запястья и заметил, что у всех они покрыты будто волдырями ожогов.

— Вы же не думали, что мы пригласим вас к себе без подстраховки? — пожал плечами Девидсон и повертел в руке одну из разорванных верёвок. — Действие зелья не очень долгое, зато эффективное. И пока вы не можете колдовать, я могу провести вам экскурсию.

По щелчку пальцев Кана из дверей появились четверо демонов. Скорее всего, не особо сильные, вероятно, не так давно продавшие душу или перебежчики от добрых сил. Но их совсем небольшой силёнки было достаточно, чтобы держать четверых пленников так, чтобы у тех не было возможности сбежать.

Изольду, Эгиля, Джейсона и Генри вели строго за Кандеоном наверх, они прошли три этажа, испытывая на своих спинах острие кинжалов. Что, кстати, было совсем лишним, потому что никто из них не собирался покидать этот дом.

Всю дорогу до чердака они молчали, лишь переглядываясь и надеясь в глазах друг друга прочесть какую-нибудь гениальную идею о том, как вытащить отсюда своих друзей.

Неожиданно, перед старой деревянной дверью, Кан остановился и резко обернулся к ним.

— Никто не причинит вам вреда, — спокойно произнёс он.

— Что так? — со злостью выпалил Джейсон, дёрнувшись, но его руку немедленно заломили за спиной почти до перелома. Аллен вытерпел, из его рта вырвался только ожесточённый рык.

— Не хочу портить настроение своей сестре, — отозвался Девидсон. Он внимательно обвёл взглядом Джейсона, Изольду, Генри и Эгиля. — Повторяю: вам никто не причинит вреда. — Кан открыл дверь комнаты, и пленников грубо затолкали внутрь. — А вот за него я не поручусь…

Дверь тут же захлопнулась, и они услышали, как снаружи на комнату накладываются всевозможные заклятия, препятствующие выходу людей отсюда и проникновению звуков изнутри.