Absoluta. Совесть и принципы

И она проживала эту боль вместе с Мортемом. Деми хотела попросить остановить эту адскую пытку, но не могла больше издать ни звука. Ей оставалось только молящими глазами смотреть на своих друзей в надежде, что они поймут её бездействие и беспомощность.

Когда очередное воспоминание заставило её всю изогнуться так, что всё тело, казалось, стало ей как будто мало, Уайт перевела взгляд на Бернарда. Он смотрел на неё, но не видел. Ей так казалось. Потому что в его глазах была пустота. Губы шевелились, Деми смогла прочитать последнее «Пожалуйста», и поймала себя на мысли, что он сдаётся. И эта перспектива подействовала на девушку отрезвляюще. Ей потребовалось несколько секунд, но она всё-таки смогла подняться на ноги и обуздать свои страхи.

— Нет, — строго и уверенно произнесла она. Деми снова посмотрела на своих друзей, которые с трудом сдерживали боль, лёжа у стены.

Генри держался за голову, стоя на коленях, но сдерживал свои крики. Изольда тихо стонала, обхватив руками живот. Джейсон прижимал обе ладони к своему сердцу, зажмурившись и тяжело дыша. Эгиль оказался прямо в углу комнаты и глотал ртом воздух, как будто кислород не попадал в лёгкие.

Деми никто не услышал. И она уставилась взглядом в эту чёрную спину незнакомца, который мучил её близких.

— Я сказала — нет, — ещё раз повторила девушка.

— Ты меня не интересуешь, девочка, — послышался голос Вельзевула. Очень тихий и отдалённый. — Мне нужно заниматься воспитанием сына.

И он сжал ладонь, направленную на Мортема, в кулак, отчего тот задохнулся болью. Последнее, что Берн увидел прежде, чем потерять сознание, — это приближающуюся Уайт.

Никто не мог влиять на воспоминания Бернарда, пока он без сознания. Поэтому Деми смогла освободиться от боли, не чувствовать разрывающих сердце страданий других людей, не чувствовать царапающей вины.

Вельзевул повернулся к Уайт и хохотнул. Коротко и мерзко.

— Деметрия Девидсон, — пропел он. — Как давно тебя ждали…

— Я — Уайт, — с вызовом бросила девушка. — Mozot Irase! — она притянула к себе демона.

Вельзевул, оказавшись лицом к лицу с ней, неприятно усмехнулся:

— Думаю, мы сможем договориться.

И они договорились.

Она пыталась биться и отстаивать свои принципы и убеждения, но он был куда сильнее её. И его убеждения, увещевания не всегда противоречили её настрою. Вельзевул говорил о мире без насилия и конфликтов. Верил в гармонию, сострадание, помощь ближнему. И он восхищался её самоотдачей. Он только просил её верности.

— С силой Absoluta мы просто быстрее и безболезненнее достигнем цели. Люди достаточно страдали. С них уже хватит. Они ведут войны, уничтожают друг друга, не понимая, что война — одна и та же война — испокон веков ведётся на другом уровне. Это не страны, не национальности, не личности. Это война за господствующий порядок. Вселенский порядок.

Они так ошибались, позволив людям свободу. Деметрия, свобода убивает. Людям позволили думать, что они могут быть хорошими или плохими. Но люди не плохие. Им позволили быть такими, и они приняли это, позволяя своей слабости побеждать самих себя.

Если мы наведём порядок, где у всех будет цель — быть хорошими, добрыми, сопереживающими, — мир изменится. Он станет лучше. Неужели ты этого не понимаешь?

— А Бернард? А Изольда? — продолжала бороться Деми. Хотя речи демона были такими сладкими, что она уже была готова сдаться.

— Демоны?.. Так люди нас стали называть, да? — засмеялся Вельзевул. — Да-да… «Демоны» следующих поколений должны были подталкивать людей к плохому, чтобы показать Высшим, как быстро человек сдаётся, как он слаб. — Он увидел на лице девушки смесь эмоций из недоумения и отвращения к такой идее. — Да, ты не понимаешь… Война началась задолго до тебя. Много тысяч лет назад. Это имело смысл. Мы должны были доказать, что люди без руководства всегда выбирают то, что проще, что слаще, что удобнее. И мы оказались правы, разве нет?..

Деметрия поморщилась, осознавая, что сдаёт свои позиции.

— Я люблю людей. Они умные. Человечество придумало законы, чтобы обуздать плохое, — спокойно продолжал Вельзевул. — Но слишком многим людям закон оказывается не писан. И так было всегда.

Потому что мы создали людей. Часть хотела видеть их идеальными. Другая часть — Высшие — хотела, чтобы они справлялись сами.

Но они не справляются! Высшие поспособствовали созданию человечества, а потом плюнули на своё творение. И все эти тысячелетия мы просто хотим взять на себя ответственность за людей. Мы тоже не совершенны. Но нам хотя бы не плевать.

— Как ты сладко поёшь, — из последних сил сопротивлялась Деми. — Почему тогда твой сын от тебя отвернулся?

— Я так сильно доверял ему, что допускал его к людям слишком часто и слишком надолго. Он, к сожалению, проникся идеей свободы. Якобы люди могут решать… Но он предпочёл забыть, что люди, как правило, решают неправильно.

— Демоны подталкивают людей к неправильному… — неуверенно, но всё же настаивала девушка.