Аччелерандо

– Думаю, у меня получится, – говорит Садек, мрачно рассматривая бутылку Клейна на столе. Бутылка наполовину пуста, и ее жидкое содержимое незримо, спрятанное около изгиба четырехмерного резервуара. – Я проторчал здесь достаточно времени, чтобы… – На этом моменте он вздрагивает.

– Я не хочу, чтобы ты причинил себе вред, – говорит Эмбер достаточно спокойно, потому что у нее есть зловещее чувство, что их выживание в этом месте имеет свой срок годности.

– О, не бойся. – Садек криво усмехается. – Одна карманная преисподняя, как по мне, от другой едва ли отличается.

– Ты же понимаешь, почему…

– Да-да, – бросает он небрежно. – Мы не можем посылать туда копии самих себя, это было бы отвратительно. Он должен быть ненаселенным, да?

– Ну, идея в том, чтобы доставить нас самих домой, а не оставлять тысячи наших копий запертыми в карманной вселенной здесь… разве не так? – неуверенно спрашивает Сю Ань. Она выглядит рассеянной: львиная доля ее внимания сконцентрирована на заборе опыта у дюжин привидений, которых она породила, чтобы позаботиться о безопасности по периметру их ставки.

– А кому мы все это продаем? – спрашивает Садек. – Если хочешь, чтобы я выставил товар максимально привлекательным…

– Это необязательно должна быть полная копия Земли. Просто сляпай убедительный рекламный проспектик предсингулярной человеческой цивилизации. У тебя – семьдесят два зомби в распоряжении, вот и вскопай им мозги, соедини вместе кучу применимых к ним переменных и перемешай, чтобы они выглядели немного более разнообразными.

Эмбер обращает свое внимание на дремлющую кошку.

– Эй, пушистый комок, как долго мы здесь находимся на самом деле, в реальном, так сказать, времени? Можешь ли ты стащить побольше ресурсов для Садека и его райского сада?

ИИНеко потягивается и зевает, совершенно натурально, по-кошачьи, и обращает к Эмбер прищуренный, абсолютно кошачий, взгляд, поводя торчащим трубой хвостом.

– Около восемнадцати физических минут. – Кошка снова потягивается и садится, чопорно сложив передние лапы и обвив их хвостом. – Призраки наседают, понимаешь? Не думаю, что смогу сдерживать их слишком долго. Они не очень хорошо умеют взламывать людей, но я думаю, что пройдет немного времени, и они создадут-таки новую копию тебя, которая будет более предрасположена к их стороне.

– Не понимаю, почему они не ассимилировали тебя вместе с остальными.

– Опять-таки вини свою мамашеньку – это она постоянно обновляет код управления цифровыми правами на мою личность. «Незаконное сознание – это кража авторских прав» – отстойный постулат ровно до тех пор, пока инопланетянин не хочет перемонтировать тебе задний мозг с помощью отладчика; тогда-то он и спасает вам жизнь. – Неко опускает глаза и начинает вылизывать лапу. – Я могу дать вашему мулле около шести дней в субъективном времени. После этого все ставки отменяются.

– Тогда я берусь. – Садек встает. – Спасибо тебе. – Он улыбается ИИНеко и растворяется, оставляя за собой улыбку, полупрозрачную и повисающую в искусственном воздухе эхом. Священник возвращается в свою башню, но в этот раз с замыслом и планом на уме.

– Значит, остались только мы. – Сю Ань смотрит на Пьера, потом снова на Эмбер. – Кому ты собираешься втюхать этот безумный план?

Эмбер откидывается назад и улыбается. Позади нее Донна, чья аватарка обрела вид архаичной кинокамеры, подвешенной под моделью летучего дрона, снимает весь разговор для потомков. Эмбер лениво кивает репортерше:

– Именно она подала мне эту идею. Кто из наших знакомых настолько глуп, чтобы купиться на такую аферу?

Пьер подозрительно смотрит на нее.

– Кажется, мы это уже проходили, – медленно произносит он. – Ты же не собираешься снова заставить меня кого-нибудь убить?

– Не думаю, что это будет нужно, если только корпоративные призраки не почуют, что мы собираемся слинять от них… и не настолько жадные, чтобы захотеть убить нас.

– Вот видишь, с прошлого раза она научилась, – комментирует Ань, и Эмбер кивает. – Больше – никаких недоразумений, верно?

Эмбер лучезарно улыбается ей в ответ.

– Верно. И именно поэтому ты, – она указывает на Пьера, – пойдешь и узнаешь, нет ли здесь каких-нибудь вуншевских пережитков. Я хочу, чтобы ты сделал им предложение, от которого они не смогут отказаться.

– А сколько стоит одна только цивилизация? – спрашивает Слизень.