Аччелерандо

– Провести ассамблею, – честно отвечает Эмбер. – Будет обсуждаться вопрос объявления чрезвычайной ситуации и построение корабля поколений. Солнечная система вскоре сделается абсолютно непригодной для обитания, поэтому пора отчаливать – всем, и вам в том числе, – пока Дурное Семя не переработало нас в компьютроний. Я собираюсь обойти весь электорат лично с помощью параллельных процессов, но образы должны быть персонализированы. – Она сдерживает улыбку. – По моим прикидкам, понадобятся восемь ядер костюмов с четырьмя различными независимыми переменными в каждом – это не считая обстановки и пары-тройки шляпок. Этого хватит, чтобы каждую версию увидели не более нескольких тысяч избирателей. Материалы – как физические, так и виртуальные. Кроме того, я бы с удовольствием ознакомилась с вашим каталогом исторических официальных костюмов, но сейчас это не так важно. Хочу провести тесты восприимчивости избранных нарядов на различающихся личностных типах из разных исторических эпох. У вас демонстрационные среды тут есть? Было бы здорово сразу испытать некоторые модели…

– Думаю, мы сможем вам помочь. – Менеджер с энтузиазмом кивает, явно думая о потенциальной прибыли. – Гензель, будь добр, перенаправляй всех новых посетителей, пока мы не закончим с заказом мадам… э-э…

– Масх. Эмбер Масх.

– Мадам Масх. – Похоже, это имя боргам неизвестно. Дети Сатурна живут довольно-таки разобщенно, и всего одно поколение спустя уже мало кто припоминает, как величали правительницу Империи Кольца. – Прошу пройти с нами, мы вам что-нибудь подберем.

Сирхан, отрешившись от мира, бредет сквозь толпу пришедших на фестиваль. Все, кто попадается ему на глаза, – болтливые духи давно умерших политиков и писателей, по распоряжению Дурного Семени депортированные из внутренней системы. Живописная зеленая поляна распростерлась под небом цвета лимонов к далекой-предалекой линии горизонта. Воздух слегонца воняет аммиаком, в нем вольготно носятся идеи. Но Сирхану они неинтересны – ему хочется побыть наедине с собой, вот только это не так-то просто.

– Простите, вы настоящий? – спрашивает его кто-то на американском английском.

У Сирхана уходит секунда или даже две секунды, чтобы отвлечься от дум и кое-как уловить, что к нему обращаются.

– Простите, что? – переспрашивает он смущенно.

Сирхан обряжен в берберский камзол, он бледнолиц и жилист. Над головой у него парит таинственный нимб роботумана, делая его похожим на какого-нибудь святого.

– Так что вы сказали? – повторяет он. Задним числом вспыхивает досадная мысль: где же то место, где меня оставят в покое? Обернувшись, он видит, как одна из полупрозрачных яйцевидных капсул, увенчанная грибовидным наростом, раскалывается вдоль трещины, проползшей сверху вниз. Изнутри выплескивается оставшаяся контактная среда, а за ней выныривает, бледнее молока и лысее дамской коленки, слегка смущенный англоговорящий человек. Из одежды на нем лишь маска глубочайшего изумления.

– Не вижу своих имплантов, – говорит этот новенький, тряся головой. – Но, по-видимому, я взаправду здесь, так? Я воплотился? – Он оглядывается на другие «яйца». – О да, это не симуляция.

Очередной ссыльный, думает Сирхан. Вздыхая, он порождает демон-процесс, чтобы поковырять виртуальный интерфейс капсулы. Результат почти нулевой: похоже, у этого воскрешенного, в отличие от большинства других, опись отсутствует.

– Вы были мертвы, но снова живете. Думаю, это значит, что вы со мной одинаково реальны. Что еще вас интересует?

– Какой сейчас… – Новоприбывший на миг умолкает. – Вы можете направить меня в процессный центр? – осторожно спрашивает он. – Я немного сбит с толку.

Сирхана такая реакция удивляет – обычно иммигрантам требуется гораздо больше времени, чтобы дойти до этого этапа.

– Вы умерли недавно? – интересуется он.

– Не уверен, что вообще умирал. – Новичок с озадаченным видом трет свою лысину. – Нет, серьезно, мне нужен процессный центр. Сейчас я объясню, что это такое: это…

– Вон там. – Сирхан машет рукой в сторону монументальной громады Бостонского Музея наук (перенесенного сюда с Земли от греха подальше пару десятилетий назад). – Им управляет моя мать. – Он позволяет себе тень улыбки.

– Мамка твоя? – Новичок-иммигрант моргая приглядывается к нему. – Ну и номер, чтоб я помер. – Он шагает Сирхану навстречу. – Так ты, получается…

Сирхан на всякий случай отходит и создает из туманной завесы, до сей поры берегшей его от зноя, подобие полицейской дубинки.

– Сэр, вы же мне не угрожаете? – мягко осведомляется он.

– Я-то? – Новичок замирает, а потом запрокидывает голову и хохочет. – Не валяй дурака, дорогой! Мы ж родственники!

– С кем имею честь… – Тут до него доходит. – Бог ты мой! – Сирхана бросает в пот. – Точно-точно! Мы, можно сказать, встречались…

Ну, тут точно грядет заварушка, сообщает ему одно из привидений, но он стирает его – нечего сыпать ложными пророчествами.

Голый новичок кивает, усмехаясь какой-то ему одному ведомой шутке.