Аччелерандо

– Я сбежала из дома. Мать меня буквально в угол зажала – у нее были родительские права, а у отца нет. Поэтому папа помог мне продать себя в рабство компании. Компанией владеет трастовый фонд, а я стану его владельцем, когда достигну совершеннолетия. Так как сейчас я движимое имущество компании, она указывает мне, что юридически следует делать. Однако одновременно была основана и холдинговая компания, приказы которой отдаю я. Поэтому я в определенной степени самостоятельна. Правильно?

– Узнаю почерк Манфреда, – отзывается Моника/Боб. Ее голос с северо-английским акцентом, обретя ту ироничную вальяжность возрастного IT-специалиста из Силиконовой долины, уходит в едва ли не средиземноморское звучание.

– Проблема в том, что бо́льшая часть стран не признает рабства. А в других, которые его признают, нет эквивалента компаний с ограниченной ответственностью, не говоря уже о таких, которые могут управляться другой фирмой из-за границы. Папа выбрал Йемен – там есть дурацкая разновидность шариатских законов, у страны дерьмовая репутация по части прав человека, но они соответствуют уровню юридических стандартов, принятых в Евросоюзе, и ведут дела через турецкий законодательный брандмауэр. Так вот, формально я, пожалуй, янычарка, у которой христианка мать, что делает меня неверной христианкой-рабыней исламской компании. Но теперь эта стерва отошла в шиизм. Обычно мусульмане считают, что если отец был мусульманином, то и дети тоже мусульмане, то есть религия наследуется по отцовской линии. Но она подбирала секту очень тщательно и взяла такую, что исповедует прогрессивный взгляд на права женщин – они нечто вроде исламских либеральных конструктивистов! По своим временам Пророк ведь на голову опережал современников, и они считают, что нужно следовать его примеру – хотя бы в отношении равенства полов. Как бы то ни было, теперь мать может утверждать, что я мусульманка, и по йеменским законам со мной следует обращаться как с мусульманской собственностью компании. А их законы весьма неохотно допускают рабство мусульман. Суть не в том, что у меня есть права как таковые, а в том, что мое пасторальное благополучие становится предметом ответственности местного имама, и… – Эмбер беспомощно поводит плечами.

– А он еще не пытался заставить тебя жить по каким-то новым правилам? – уточняет Моника/Боб. – Не намеревался ограничить твою свободу воли или воздействовать на твое сознание? Скажем, включить тебе подавители полового поведения?

– Пока нет, – хмуро признает Эмбер. – Но он не лыком шит. Вполне возможно, что он использует мать и меня заодно как способ добраться до всех нас. Допустим, подаст на нас арбитражный иск, что-нибудь в этом духе. Или даже хуже! Прикажет мне полностью прогнуться под свои специфические толкования шариата. У них разрешены импланты, но требуется непременное концептуальное фильтрование. А если мне подрубят эту фигню, я в нее в итоге поверю!

– Так почему бы просто не отречься? – Моника плавно отплывает назад.

– Две причины. – Эмбер делает глубокий вдох. – Можно отречься от ислама – так я стану вероотступницей и автоматом аннулирую договор с холдингом, но тогда я попаду в лапы матери и стану от нее зависеть. Можно заявить, что документ не имеет юридической силы, потому что я была в США, когда подписала его, а рабство там вне закона, но и тогда мать сцапает меня, потому что я несовершеннолетняя. И даже если я замотаюсь в тряпки и стану вести себя очень по-мусульмански, мать, хоть и не имея надо мной власти, будет иметь – по закону – доступ к концептуальному фильтрованию. О, Боб, она все очень хорошо продумала!

– О да. – Развернувшись, Моника опускается на пол. С ее лица на Эмбер глядят глаза Боба. – Что ж, твои проблемы я выслушал. Теперь попробуй придумать, как бы в таком случае поступил твой отец. Он каждый день, еще до завтрака, выдавал на-гора с десяток отменных идей – это и сделало его знаменитым. Мать загнала тебя в угол – придумай, как от нее улизнуть!

– Ладно. – Эмбер обнимает толстый гидропонный трубопровод, будто спасательный круг. – Тут у нас юридический парадокс, ловушка, созданная из законов. Допустим, смогу я поговорить с судьей… хотя смысл? Она наверняка имеет и на него влияние. – Эмбер щурится. – Эй, Боб. – Выпуская трубу, она отталкивается от нее и воспаряет. Волосы струятся за ней, словно шлейф кометы. – Как надо действовать, чтобы заиметь себе новую юрисдикцию?

Моника отвечает с улыбкой:

– Ну, если мне не изменяет память, самый верный способ – произвести захват каких-нибудь территорий и объявить их своими угодьями. У меня есть друзья, с которыми тебе будет не лишним познакомиться. Они не очень-то коммуникабельные, да и сигнал отсюда до них идет с задержкой в два часа… Но, думаю, на твой вопрос они ответили уже очень давно. А почему бы тебе сначала не поговорить с имамом? Узнать, что у него на уме. Возможно, он тебя удивит. В конце концов, он мотался здесь еще до того, как твоя мамуля решила использовать его влияние против тебя…