Аччелерандо

– Я благодарен Вашему Величеству за снисходительность, – бормочет он. Позади нее стены сверкают как бриллианты, словно светящийся калейдоскоп. Это уже самая большая офшорная – или внепланетная – гавань данных в человеческом космосе. Ее корона, больше похожая на компактный шлем, который покрывает верхнюю и заднюю части головы, также блестит и отбрасывает дифракционные радуги, но бо́льшая часть его излучения находится в ближнем ультрафиолете, невидимом за исключением слабого светящегося нимба, который он создает вокруг ее головы.

– Присаживайтесь, – предлагает она жестом. С потолка слетает, распускаясь, дутое кресло и разворачивается в ее сторону, приглашающе раскрытое. – Вы, верно, устали: управляться с кораблем в одиночку утомительно. – Она сочувственно прищуривается, как будто бы вспоминая. – Тем более два года кряду… случай почти беспрецедентный.

– Ваше Величество слишком добры ко мне. – Садек мостится в кресле, кладет локти на гибкие подлокотники и смотрит на королеву. – Полагаю, ваши усилия принесли плоды?

Она разводит руками:

– Я продаю самый ценный товар, которого всегда не хватает на любом пограничье… – Мимолетная улыбка касается ее губ. – Здесь ведь не Дикий Запад, верно?

– Справедливость не может быть продана, – жестко парирует Садек. Затем секунду спустя добавляет: – Прошу прощения, не намеревался вас оскорбить. Я собирался сказать одно: пусть вы и заявляете, что ваша цель – верховенство закона, то, что вы продаете, является и должно быть чем-то другим. Справедливость без Бога, проданная тому, кто больше заплатит, – это не справедливость.

Королева кивает.

– Если оставить в стороне упоминание о Боге, то согласна: я не могу ею торговать. Зато могу продать участие в справедливой системе. Новый рубеж оказался гораздо теснее, не так ли? Нашим телам могут понадобиться месяцы на путешествие между мирами, однако нашим спорам и аргументам для этого нужны лишь секунды или минуты. До тех пор пока все соглашаются подчиняться моим решениям, физическое принуждение может подождать до момента, когда нарушителя закона можно будет коснуться. И все согласны с тем, что моей правовой системе легче подчиняться, что она лучше приспособлена для условий космоса, чем любая земная. – В ее голос проникают вызывающе-стальные нотки, а нимб становится ярче. Ему откликаются свечением стены тронного зала.

Пять миллиардов входных битов в секунду. Если не больше. Садек восхищен, ведь на голове Ее Величества красуется истинное инженерное чудо, пусть даже и упрятанное по большей части в стены и пол огромного здания.

– Есть законы, открытые нам Пророком, и законы, которые мы можем установить, разбирая его намерения. Есть и другие формы законов, в соответствии с которыми живут люди, и различные интерпретации Закона Божьего даже среди тех, кто изучает Его Слово. И как же при отсутствии Слова Пророка вы можете устанавливать моральные границы?

– Гм-м…

Она постукивает пальцами по подлокотнику трона, и сердце Садека проваливается в пятки. Он наслушался всех этих историй у рейдеров-перехватчиков, корсаров из советов директоров, признанных мастеров «зеленого шантажа», знающих все те земные законы, из которых произошла здешняя адская законодательная смесь, как свои пять пальцев… Она может обрести субъективный год опыта всего за минуту. Может извлечь воспоминания из кортикальных имплантов и заставить тебя снова и снова переживать в своем кошмарно мощном симуляторе пространства моменты своих худших ошибок. Она – королева. Она – первый человек, обретший во владении такое количество массы и энергии, которого хватило, чтобы обогнать весь мир в императивных технологиях. Она – первая держательница персональной юрисдикции, и она же – первая, кто, пользуясь этим, объявила легальными определенные эксперименты, открывающие к исследованию все перекрестки и дальние просторы в царстве массы, энергии и информации. Она – форс-мажор, неодолимое обстоятельство: теперь даже информационные солдаты Пентагона признают автономию Империи Кольца. Тело, сидящее перед Садеком на троне, на самом деле содержит лишь малую часть ее личности. Она никоим образом не является первой выгрузкой, ни частичной, ни полной, но она – первый удар того шторма, что разыграется, когда высокомерные достигнут своей цели и смогут разбирать на части планеты и превращать их массы в мозги. А он только что усомнился в нравственности ее предвидения.

Императрица поджимает губы… затем широко и хищно улыбается. Кошка на спинке ее трона садится и потягивается, поглядывая на Садека искоса.

– Знаете, мне впервые за несколько недель попеняли, что я личность – так себе. Часом не общались снова с моей мамашей, доктор Хурасани?

Пришел черед Садека неловко развести руками.

– Я подготовил судебное решение.

– Вот как. – Ее Величество с наигранным равнодушием крутит-вертит на пальце огромное бриллиантовое кольцо. И именно она, слегка нервничая, смотрит ему в глаза. Хотя что он может сделать, чтобы заставить ее подчиниться решению?