Аччелерандо

– Ее мотивы нечисты, – коротко объявляет Садек.

– Это значит?..

Садек делает глубокий вдох:

– Да.

Эмбер Масх улыбается:

– Значит, можно поставить точку?

– Только если вы сумеете мне доказать, что способны поступать по совести даже при отсутствии Божественного Откровения.

Ее реакция застает доктора Хурасани врасплох.

– Ну разумеется! Это следующий номер моей программы: получение Божественного Откровения.

– Что? От… инопланетян?

Кошка, цокая коготками, аккуратно спускается Ее Величеству на колени и ждет, когда ее соизволят погладить.

– Ага, – говорит Эмбер. – Я ведь завоевала доверие Фонда Франклина настолько, что он одолжил мне средства на постройку этого замка вовсе не в обмен на оформление кое-каких документов. Мы ведь уже много лет знаем, что у инопланетян существует целая Сеть по обмену информационными пакетами, и мы всего лишь берем крошки с барского стола. Как выяснилось, неподалеку отсюда, в реальном пространстве, находится узел этой Сети. Гелий-3, независимая юрисдикция, тяжелая промышленность на Ио – у всей этой активности есть цель.

Садек облизнул неожиданно пересохшие губы:

– И вы намереваетесь передать им ответ по узконаправленному лучу?

– Нет, мы поступим гораздо лучше: отправимся к ним с визитом. Сократим цикл обмена сигналами до реального времени. Мы прибыли сюда, чтобы построить звездолет и набрать для него команду, даже если ради этого придется выпотрошить всю систему Юпитера.

Кошка зевает и таращится на имама хитрыми глазками.

– Эта глупая девчонка хочет привезти свою совесть на встречу с кем-то настолько умным, что он вполне может оказаться богом, – сообщает она. – И вы нам подходите. У нас только что открылась вакансия корабельного теолога. Полагаю, я не смогу вас убедить отказаться от такого предложения?

Глава 5. Роутер

Проходит несколько лет, и двое с кошкой собираются в несуществующем баре, чтобы как следует напиться.

В воздухе посреди бара разворачивается релятивистская струя. Бар – это планетарий, передающий точное изображение пространства за воображаемыми стенами. Преломление звездного света сгущает цвет в сторону фиолетового у дверного проема, сияет в радужном спектре над столами, затем тускнеет до туманного красного свечения перед подмостками на задворках зала. Эффект Доплера мало-помалу проявился за последние несколько месяцев, когда корабль набрал обороты. В отсутствие видимого звездного движения – или жесткой связи с модулем управления корабля – это самый простой способ для пьяного пассажира почувствовать, как пугающе быстро движется «Странствующий Цирк». Некоторое время назад импульс корабля превысил половину его массы покоя, и сейчас один его килограмм соразмерен выбросу многомегатонной водородной бомбы.

Рыжевато-коричневая кошка, избравшая себе роль самки – для того, чтобы морочить голову тем людям, которые думают, что все рыжие кошки самцы, – лениво растянулась на деревянном полу перед баром, прямо под коромыслом звездной радуги. Как и следовало ожидать, она заняла единственный луч солнечного света, который был внутри звездолета. В тени за стойкой сидят двое мужчин, погруженные в свои мрачные мысли: один держит бутылку чешского пива, другой – полупустой коктейльный бокал.

– Будет не так уж плохо, если она подаст мне какой-нибудь знак, – говорит один из них, наклоняя пивную бутылку, чтобы осмотреть дно на предмет осадка. – Нет, все не так. Это правильный вид внимания. Я даже не знаю, стою ли для нее чего-нибудь.

Второй откидывается на спинку стула, щурится на выцветшую коричневую краску потолка.

– Поверь тому, кто знает, – говорит он. – Будь ты в курсе, тебе не о чем было бы тут мечтать. В любом случае то, чего хочет она, и то, чего хочешь ты, – вполне возможно, не одно и то же.

Первый мужчина проводит рукой по волосам. Туго завитые черные локоны на миг становятся серебряными под его состаривающим прикосновением.

– Пьер, если талант делать покровительственные заявления – это все, чем ты разжился, спариваясь с Эмбер…

Пьер смотрит на него со всей злобой, на какую способен девятнадцатилетка.

– Радуйся, что у нее здесь нет ушей, – шипит он. Его рука рефлекторно стискивает бокал, но физическая модель, действующая в баре, не позволяет тому треснуть. – Ты же чертовски много выпил, Борис.

Кошка льдисто хохочет.

– Заткнись, ты, – говорит Борис, поглядывая на животное. Он опрокидывает бутылку, позволяя осадку стечь в горло. – Может, ты и прав. Прости. Не хочу показаться грубым по отношению к Ее Величеству. – Он пожимает плечами и ставит бутылку на стол. – Я просто в депрессию тут впадаю, вот и все.

– Хорошо получается, – замечает Пьер.

Борис снова вздыхает.

– Очевидно. Будь я на твоем месте…

– Ага, знаю, ты бы сказал мне, что самое интересное – это поиски, и это совсем не то же самое, когда она выгоняет тебя после ссоры, и я бы не поверил ни единому слову, так как мне было бы грустно, одиноко и все такое. – Пьер фыркает. – Жизнь несправедлива – от этого и танцуй.

– Я лучше пойду. – Борис встает.

– Иди. И не подходи к Сю Ань, пока не просохнешь. – Пьер все еще сердится.