Аччелерандо

Планеты – не единственные структуры, вращающиеся вокруг массивной водородной сферы. Вблизи, проносясь над вершинами облаков всего в двадцати тысячах километров, глаз Бориса с фазированной антенной решеткой фиксирует нечто раскаленное, состоящее из металла. Что бы это ни было, оно вращается вне плоскости эклиптики, прослеживаемой ледяными лунами, и в неправильном направлении. Еще дальше пятнышко отраженного изумрудного лазерного луча выхватывает на фоне звездного пейзажа яркую жемчужину – их цель – роутер.

– Нашли! – кричит Борис. Он рябит и превращается в человека, заодно ретроактивно убеждая карманную вселенную корабельного мостика в том, что пребывал в этом обличье все прошедшее время. Эмбер бросает косой взгляд. Садек все еще окутан плющом, его кожа имеет текстуру выветренного известняка. – Самое тесное приближение – шестьдесят три световые секунды, срок – восемьсот тысяч. Могу дать нам более тесный контакт, если будем маневрировать, но потребуется время, чтобы достичь стабильной орбиты.

Эмбер задумчиво кивает, отсылая копии самой себя на работу с механикой. Большой световой парус громоздок, но может питаться двумя источниками энергии: оригинальным лазерным лучом с Юпитера и его отражением, идущим от теперь уже далекого основного светового паруса. Искушение – в том, чтобы сразу подогнать корабль к роутеру, полагаясь на луч как на источник постоянного ускорения, и пришвартоваться на космический порог. Но риск прерывания луча слишком высок. Прерывания случались и ранее, от нескольких секунд до нескольких минут, шесть раз за все время полета. Она не уверена в том, что именно вызывает простои луча (у Пьера есть теория, что объекты облака Оорта закрывают лазер; она считает, что, скорее всего, виновато урезание мощностей в Империи Кольца), но последствия мощностных потерь при маневрировании в квазизвездном гравитационном колодце гораздо серьезнее, чем временная утрата тяги во время свободного межзвездного полета.

– Давай просто перестрахуемся, – говорит она. – Здешний гравитационный колодец весьма глубок, и нам нужно играть в пинбол аккуратно. Не хочу, чтобы мы оказались на траектории свободного полета – без подачи мощности и с отрубленным парусом, жестко и разрушительно тормозя о верхние слои какого-нибудь из местных спутников.

– Вот это я понимаю – предусмотрительность, – соглашается Борис. – Марта, а ну-ка поработай над этим. – Жужжание, будто от роя мух, свидетельствует, что гетероморфная рулевая принялась за работу. – Думаю, мы сможем получше взглянуть на роутер через два миллиона секунд, но если мы куда-то торопимся…

– Нет необходимости в анализе протокола, – небрежно бросает Эмбер. – Где же… а вот ты где. – Она наклоняется и подбирает ИИНеко – та ластится к ее рукам, лижет ей пальцы язычком, похожим на наждачную бумагу. – Кошка, ну а ты что скажешь?

– Хочешь пожарить на этой штуке картошечки? – спрашивает зверюга, уставившись на артефакт в центре главного экрана на мостике.

– Нет, просто поговорить, – отвечает Эмбер.

– Ну ладно. – Образ кошки тускнеет и начинает двигаться рывками, забирая местную вычислительную мощность на такой скорости, что зримые параметры физической модели нарушаются. – Сейчас откроем порт.

Проходит субъективная минута или две.

– Где же Пьер? – тихо спрашивает себя Эмбер. Некоторые показатели технического обслуживания, которые она может прочитать со своим привилегированным доступом ко всем корабельным системам, вызывают беспокойство. «Странствующий Цирк» работает почти на восьмидесяти процентах загрузки. Что бы ИИНеко ни делала для того, чтобы установить интерфейс роутеру, это занимает ужасно много вычислительной мощности и пропускной способности. – И где этот чертов адвокат? – добавляет она как бы запоздало.

«Странствующий Цирк» невелик, но его легкий парус послушен при управлении. ИИНеко захватывает скопление ячеек на его поверхности, превращая их из прямых отражателей в сопряженные фазами зеркала: маленький лазер на корпусе корабля начинает мерцать 1000 раз в секунду, и луч отражается от модифицированного сегмента зеркала, фокусируясь в когерентную точку прямо перед далеким лазурным огоньком роутера. Кошка увеличивает частоту модуляции, добавляет пучок каналов, использующих различные длины волн, и начинает выдавать сложный набор заранее выработанных сигналов, какими обеспечивают обычно формат кодирования для высокоуровневых данных.

– Оставьте адвоката мне. – Эмбер вздрагивает, оглядывается по сторонам – и ловит на себе взгляд Садека. Он сдержанно улыбается – одними краешками губ. – Дипломатия и юристы – вещи несовместимые.

– Твоя правда! – Роутер потихоньку увеличивается – прямо перед ними. Вереницы перламутровых сфер закручиваются причудливыми петлями вокруг скрытого ядра, не то расширяясь, не то выворачиваясь наизнанку в систолических импульсах, порождающих перестройки структуры волну за волной. Алое пятнышко лазерного света окрашивает одну из бусин; внезапно она ярко вспыхивает, отражая данные обратно на корабль.

– Ого! – вырывается у Эмбер.

– Контакт, – мурлычет кошка.