Ад

— По крайней мере за пятнадцать минут перед вашей пресс-конференцией его телефон не отвечал.

— А-а-а, телефон, — махнул рукой Паламаренко. — Они что-то сейчас вообще не работают. Даже «атээсные» на ладан дышат. Надо будет кое с кем крупно поговорить. Распустились все во время выборов этих идиотских. Хозяина забыли, лахудры!

И он, вытащив из бардачка большой блокнот, начал что-то быстро писать. На ходу это делать было весьма неудобно, но Паламаренко старался. Даже капли пота выступили на его складчатом, каком-то носорожьем, затылке.

Алексиевский, до этого времени тихо подремывавший рядом со мной (то ли делая вид, что дремлет), вдруг проснулся и попробовал через плечо мэра заглянуть в блокнот: а что это там пишет Олег Сидорович? Но я толкнул его локтем в бок, и он успокоился, недовольно покосившись на меня.

Паламаренко вырвал исписанный лист, сложил его вчетверо и сунул в карман джинсовой рубашки водителя.

— Значит так, Андрей, — обратился он к нему, — выкинешь нас на нефтеперерабатывающем и гони к Беловоду. Адрес я написал. Если дома его нет, езжай в институт и узнай, не появлялся ли он там. Если нет, поднимай милицию. Начальник, наверное, будет на химии. Значит, найдешь его зама, передашь ему мою записку и еще на словах: «Мэр приказал срочно отыскать Беловода!» О некоторых обстоятельствах его исчезновения я написал. А потом — быстро назад, к заводу. Понял?

Водитель энергично кивнул головой. Теплая волна признательности щекотливо всплеснулась в моей груди: все-таки есть еще люди на этом свете! Даже неудобно стало перед Паламаренком.

— Спасибо, Олег Сидорович, — смущенно произнес я. — Честно говоря, все мы немного волнуемся: и я, и Лариса Леонидовна. Хотя, может, и рановато шум поднимать, но…

— Не рановато, — мрачно перебил меня Паламаренко, не поворачивая головы. И вздохнул: — Дело в том, Роман Ефимович, что недаром сегодня на пресс-конференции Гречаник вопрос о родственных связях подняла. Не напрасно… Но не могу же я запретить взрослому человеку работать там, где ему нравится. И только из-за того, что он является моим зятем. Это же не демократично, а, Роман Ефимович?

— Н-не демократично, — неуверенно согласился я, не понимая, при чем тут зять мэра.

Паламаренко повернулся ко мне и констатировал этот факт:

— Не понял… — и немного помолчал. — Но все равно теперь узнаете. Мой зять работает в «Луче».

Смутная догадка мелькнула у меня.

— Фамилия его Лохов, — подтвердил ее мэр, снова поворачиваясь лицом к дороге. — И вчера вечером я Николая вместе с дочерью и внучкой проводил на море. Они в отпуске…

— Значит… — ахнул я.

— Значит, значит, — вспыхнул Паламаренко и набросился на водителя. — Чего плетешься, как улитка под градусом? Гони быстрее! Все сгорит, пока доедем. Концов потом не отыщем.

В машине воцарилось тяжелое молчание. Несмотря на закрытые окна «Таврии», в ней начал ощущаться запах гари, мазута и почему-то каких-то пряностей. Сзади послышался вой сирены, который все усиливался, усиливался, вползая скользкими и длинными червяками в уши, и тогда, когда это стало просто невыносимо, мимо нас промелькнули четыре красные с белыми полосами пожарные машины. За ними пристроился белый «форд»-микроавтобус. Вой сирен стих почти мгновенно.

— Во, проснулись, — закашлялся Алексиевский, провожая машины взглядом.

Его никто не поддержал. Паламаренко, окаменев, уперся взглядом в лобовое стекло, а я размышлял о том, нужно ли говорить ему про чертежи, принесенные Беловодом с работы и переданные Ляльке с Дмитрием. Мне очень хотелось рассказать мэру об этом. И если бы рядом не было Алексиевского, я бы, наверное, так и сделал. Но присутствие Эдуарда Пивонова и других субъектов иже с ним в одной шкуре меня останавливало.

Кроме того, меня останавливало еще одно обстоятельство. Почему Вячеслав Архипович сообщил Ляльке, что заночевал именно у Лохова? У человека, которого легко можно было высчитать? Не было ли в этом еще какого-нибудь намека, на манер фотографий, которые он приказал Ляльке передать мне?..

— Олег Сидорович, — спросил я у спины мэра, — я, конечно, извиняюсь, но, ваш зять… Он где живет? С вами?

Паламаренко пожал плечами.

— А где же ему жить? Конечно, с нами. Квартира большая — места всем хватает.

Вот в чем дело! Фамилия Лохова в телефонном справочнике не значилась. И для того, чтобы переговорить с ним, мне или Ляльке нужно было звонить прямо на дом к мэру. Я внезапно ощутил все неудобство и неуютность тесного салона «Таврии».

С жалобным подвыванием нас обогнала машина «скорой помощи». На переднем сидении черного «опеля», который ехал следом, я успел заметить сухой профиль Тамары Гречаник.

Паламаренко тоже заметил ее.

— Воронье! — сердито крякнул он. — Спешат все, словно мертвечину отыскали. — Он помолчал и вдруг выругался. Длинно и тяжело. — Хрен вам все! Не дождетесь. Но что творится, что творится, ребята! Будто специально все одно к одному складывается: электричество, пожар, связь, выборы… Беловод еще!.. Хреновина какая-то!