Ад

— Петр Васильевич, — произнес тот, — я приказывать не могу, но, наверное, Григорий Артемович прав: они должны присутствовать…

Мне показалось, что мэр сейчас закончит: «…на зрелище». Но он смолчал.

— Да мне что, — пожал плечами директор. — Пожалуйста, поехали с нами к резервуарам. — И добавил иронично: — Работайте.

— Но я не один, — поднял руку Мельниченко.

— Как это — не один? — мгновенно снова ощетинился Петр Васильевич.

— Со мной кандидат на должность руководителя города Иван Пригожа, директор телекомпании «Рандеву», его съемочная группа и редактор «Информ-Акции».

С каждым словом Мельниченка лицо мэра города принимало все более свекольный оттенок.

— Да вы что, господин хороший, с ума сошли? — в конце концов взорвался он. — У людей несчастье, а вам все избирательные хаханьки? Не выйдет! Вы, как депутат, пожалуйста, идите, куда вам захочется («Даже ко всем чертям», — дохнул мне на ухо Алексиевский), а другим — нет! Вот станет Пригожа мэром, пусть тоже идет туда, куда хочет, а пока — нет! И тема на этом исчерпана.

— Петр Васильевич, — игнорируя мэра, обратилась Гречаник к директору, — а тем журналистам, которых привез с собой господин Паламаренко, вы разрешите присутствовать на пожаре?

И она обожгла меня таким жгуче-презрительным взглядом, что мне показалось — кожа сейчас вспыхнет. Второй взгляд, который на меня бросили, был крайне разъяренным. Принадлежал он Паламаренку, понявшему, что по моей воле он попал в ловушку. Я сообразил, что сейчас нас с Алексиевским пошлют в отставку, но было в Олеге Сидоровиче, несмотря на всю его номенклатурную «металличность», что-то гибкое и подвижное. Как у шарика ртути. Он тяжело плеснулся и, глядя в сторону, произнес:

— Хорошо. Петр Васильевич, пожалуйста, пропустите журналистов. Они на работе. А всех других гоните к чертям собачьим в три шеи отсюда! — Он помолчал. — И вообще, чего мы стоим? Поехали, поехали быстрее!

Директор засуетился.

— Виктор, — позвал он какого-то мужчину в камуфляжной форме, — быстренько выдай людям противогазы.

— Они в автобусе. Там на всех хватит, — ответил тот, и мы неровным строем двинулись к синему «ЛАЗу», стоявшему возле проходной. Все было правильно: завод занимал огромную площадь, и без транспорта добираться до резервуаров пришлось бы довольно долго.

— Чего ты с этим взрывом влез? — сердито спросил я у Алексиевского, который задумчиво шаркал рядом со мной.

Тот оживился:

— Ты что, Роман, не понял? Да это же даже до Паламаренка дошло. Помнишь, как он в машине говорил, что все нелады лепятся друг к дружке? Так вот, не они лепятся — их лепят.

Я иронически посмотрел на него:

— Что, враг не дремлет? Рука Москвы и нога Вашингтона?

— Не смейся. А сам подумай, кому выгодны все эти аварии накануне выборов, — и Алексиевский бросил косой взгляд на Мельниченка, который о чем-то разговаривал с Тамарой.

Я улыбнулся:

— Ну, господин Д. Раконов, вы даете! Это уже диагноз. И название имеет: паранойя.

Алексиевский начал кипятиться, но я лишь пренебрежительно передернул плечами, поскольку заметил за автобусом белый «форд», возле которого стояли Лялька, Мирошник и Пригожа. Дмитрий сосредоточенно водил камерой во все стороны, направляя ее то на проходную, то на скопление техники возле нее. В конце концов он направил объектив и на нашу группу. Я радостно замахал Дмитрию Анатольевичу рукой. Видеокамера мгновенно была отведена в сторону.

Мельниченко подошел к кандидату в мэры и директору «Рандеву», после чего они начали о чем-то быстро говорить, изредка бросая взгляды на то, как мы надеваем противогазные сумки и садимся в автобус. Лялька с Дмитрием побежали к нам.

Вчетвером (к нам добавился Алексиевский с задумчивым лицом, обшарпанным портфелем и зеленой сумкой, болтающейся у него на груди) мы встали на задней площадке автобуса, где я и рассказал Ляльке о действиях Паламаренка. Но о том, что Лохов — его зять, сообщать не стал и внимательно следил за тем, чтобы этого не сделал и Алексиевский. Впрочем, тот весь ушел в себя и внимания на нас не обращал.

Мы быстро проехали мимо молчаливых цехов, покрытых переплетением труб, на которых уродливыми цветами росли краны гнойно-красных вентилей. Проскочили через несколько перекрестков со стоявшими на них военными и милиционерами. Нырнули под угрюмо лоснящийся и тем осовремененно-средневековый акведук. Миновали непонятные для меня цилиндрические сооружения, похожие на огромные снаряды, на одном из которых жюль-верновские герои слетали на Луну, и в конце концов за углом цеха с выцветшим транспарантом «Слава труду!» увидели резервуары, похожие на бочоночки, которыми сказочные великаны играют в свое исполинское лото.