Ад

— Ну, я… это… Я там летал, смотрел, слушал, спасатели переговаривались, птицы тоже сообщали. Потом я еще в разных городах был, там люди телевизор смотрели и обсуждали.

— А у тебя, Ворон, сведения откуда?

— Примерно оттуда же, только я еще газеты читал.

— Совсем непонятно, — укоризненно вздохнул Камень. — Выходит, в одних средствах массовой информации такие цифры, в других — другие. Как это получается? И главное, я понять не могу, как люди-то во всем этом разбираются, если разные источники приводят разные данные.

— Да они и не разбираются, — усмехнулся Ворон. — Им по барабану. Прочитали, послушали — и тут же забыли. Им про чужое горе не интересно, своя рубашка ближе к телу.

— Плохо, — сделал вывод Камень — Неправильно. А что случилось-то? Отчего самолеты разбились?

Ворон раскрыл было клюв, чтобы выступить с подробным докладом, но Ветер его опередил.

— На обоих бортах были террористки-смертницы из Чечни. С того самолета, который в Сочи летел, успели подать сигнал о теракте, а тот, который летел в Волгоград, ничего не успел, прямо в воздухе взорвался — и всё.

Ворон насупился. Он сам хотел об этом рассказать. Вечно этот выскочка Ветер суется, куда его не просят.

— Как же они на борту оказались? — недоумевал Камень. — Ты же, Ворон, рассказывал мне, что после теракта одиннадцатого сентября две тысячи первого года в аэропортах стали усиленно досматривать всех и вообще принимать особые меры безопасности.

Ну, тут уж Ворон проявил бдительность и раскрыл клюв заранее, чтобы успеть вовремя вступить.

— Террористки прилетели в аэропорт Домодедово рейсом из Махачкалы, — начал он.

— С ними еще двое мужчин было, — тут же встрял Ветер.

Но Ворон не дал себя перебить.

— Это не суть важно. Они прилетели, и сотрудники отдела милиции что-то заподозрили, забрали у них паспорта и передали одному капитану милиции, оперуполномоченному по борьбе с терроризмом. Этот капитан должен был их досмотреть и проверить на предмет возможной причастности к терактам. А капитан взял и отпустил их без всякой проверки.

— Как же так? — заволновался Камень. — Почему? Как он мог так поступить?

Ветер молчал, Ворон тоже смущенно отвернулся. Точного ответа ни тот, ни другой не знали.

— Ну, что вы молчите? — бушевал Камень. — Столько горя, столько слез, такие страшные трагедии — и вы не можете мне сказать, как так получилось? Почему капитан их отпустил? По халатности? Или они ему денег дали? Или запугали чем-нибудь? Ведь была же реальная возможность предотвратить трагедию! Господи! Ну что за люди эти люди!!! Нет, никогда я их не пойму. Никогда.

И снова между заснеженными елями повисла тишина. Камень искренне горевал о прерванных жизнях, легковесный Ветер терпеливо ждал продолжения рассказа, а Ворон собирался с мужеством, чтобы провернуть заранее запланированный маневр с удалением Ветра.

— Я… это… — он откашлялся, — покину вас ненадолго, ладно? Мне тут надо по делам слетать.

— Куда это? — недовольно вскинулся Ветер. — А сериал?

— Я скоро вернусь, мне правда очень надо. Я белочке обещал помочь кору собрать.

И Ворон ловко вспорхнул с ветки, не дожидаясь уговоров остаться.

Вернулся он через четверть часа, и вид у него был встревоженный и испуганный.

— Ветер, там тучи какие-то про тебя спрашивают, — сообщил он прерывистым от волнения голосом.

— Где? — заволновался Ветер. — В какой стороне?

— С юга идут. Злые, как черти, черные, тяжелые, и, по-моему, они молнию с собой тащат, во всяком случае, у них там что-то посверкивает и погромыхивает.

— Черт! — завопил Ветер, подбираясь и готовясь к рывку. — Они меня и здесь нашли! Ироды! Всё, пацаны, я полетел, не поминайте лихом. Если про меня спросят — не выдавайте. Меня здесь не было, и где я — вы не знаете.

— Не выдадим, — дружно пообещали Камень и Ворон.

Друзья долго смотрели вслед товарищу и вздыхали, Камень — искренне и печально, а Ворон — притворно, радуясь и хваля себя за сообразительность. Эк он ловко придумал, как избавиться от лишних ушей!

Ему не терпелось продолжить разговор, но Камень все молчал, грустил и ни о чем не спрашивал.

— Ну вот, значит, Вадим погиб, — не выдержал Ворон.

— Да, — меланхолично отозвался Камень. — Жаль его. Молодой мужчина, женился, ребенок родился, и вдруг такое… Жене, наверное, очень тяжело. Все-таки когда человек долго болеет, у его близких есть время морально подготовиться, заранее свыкнуться с мыслью о том, что его может не стать в любой момент. А когда вот так, внезапно… Нет, что ни говори, а это страшная трагедия.

— Я что хотел сказать-то… Помнишь, я уговаривал тебя сделать так, чтобы Вадим с Лелей познакомились.

— Конечно, помню.

— Так вот я теперь думаю, что я, наверное, был не прав.

— А я тебе еще тогда говорил, что ты не прав. Ничего нельзя менять в человеческих жизнях. Люди сами хозяева своих судеб, и мы не вправе ими распоряжаться.