Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

Впервые не чувствую боли и впервые поднимаюсь с носилок. Надо попробовать размяться. Оказываюсь на допросе взятых в плен партизан в ложбине. Разведчики арестовали целую их группу и теперь допрашивают. Это три молодые девушки 18–20 лет и мальчишка лет семнадцати. Все они раньше работали на текстильной фабрике, потом работы не стало. Их паспорта на вид слишком уж новенькие, да и денег у них при себе многовато для простых рабочих. После двухчасового допроса они признаются, что партизаны. Ими руководил некий майор Фридман. У них следующие задания: соединиться с еще одной группой партизан у Василькова в ночь на 19 августа. Вторая группа должна доставить высокочувствительные взрыватели. Девушкам предстояло выяснить, где находятся штабы здесь, в Барахтах и в Василькове, а 20 августа эти штабы должны быть взорваны.

Мы удивлены не на шутку. На нас собрались напасть. Мы узнаем кое-что и об организационном составе группы. Они работают смешанными группами – юноши и девушки, главным образом студенты. Численность каждой группы – не более пяти человек. В их задачи входит уничтожение складов ГСМ и боеприпасов, мостов и дорог. Кроме того, они подают условные знаки авиации. Они убивают (именно убивают, потому что и девушки обучены обращению с ножом) солдат боевого охранения, часовых и вестовых на мотоциклах.

Для закрепления успеха они располагают системой разветвленной связи. Когда в какой-нибудь населенный пункт вступают немецкие части, опытные военные, в основном переодетые в штатское комиссары, остаются там и выдают себя за местных крестьян, а на самом деле руководят работой партизанских групп. Партизаны постоянно взаимодействуют с этими группами террористов. То, что они замышляли в нашем тылу, доставило бы нам массу неприятностей, и надолго.

Всех четверых увели. Три молодые красивые девушки теперь погибнут. Все это было очень непривычно для нас, видавших виды фронтовиков. Эти три симпатичные девушки вызывали у меня сострадание. Но мое сострадание мало что могло изменить – их приговорили к расстрелу. Вот этого я уже видеть не мог. Решил отойти подальше. В конце концов какое-то время спустя (оно показалось мне вечностью) до меня донесся расстрельный залп.

Нет уж, воевать с гражданскими не по нашей части. Мы воюем на фронте. И все же остаток дня все наши ходили как в воду опущенные.

19 августа

Авианалет русских бомбардировщиков. Есть убитые и раненые. Арестована и после краткого допроса расстреляна еще одна группа партизан.

20 августа

Мне намного лучше. Раны почти полностью затянулись. Самое время – ходят слухи о том, что нас скоро пошлют на выполнение очередного задания.

21 августа

Поступили распоряжения. Вечером мы выдвигаемся на позицию. Что значит «мы»? Я-то остаюсь. Ничего не поделаешь – таков приказ. Но, может, попробовать упросить командира? После недолгих колебаний, понимая сложность фронтовой обстановки, командир все же позволяет мне отправиться вместе со своими.

– Доктор, он изнывает здесь от скуки! Ему надо идти с товарищами на выполнение задания!

Вот так удача! А собственно, к чему держать меня здесь? Позиции сейчас надежно укреплены, неделю назад атака русских сорвалась.

22 августа

Мы добрались до линии фронта без каких-либо достойных упоминания стычек с противником. Траншеи оборудованы первоклассно. Соорудили систему траншей и окопов. Линия огня тоже в порядке. Позиция охраняет мост и село Почтовая. Красным достанется на орехи, попытайся они прорваться на нашем участке.

Остаток дня уходит на углубление траншей и ремонт проволочных заграждений. С наступлением ночи небольшими группами ставим мины. Снаряды врага падают редко и с большими промежутками. Большей частью недолеты и разрывы в болоте у реки Виты.

23 августа

Ранним утром после артподготовки (тяжелая артиллерия) русские пытаются штурмом взять нашу позицию. Волнами их пехотинцы накатываются на нас и тут же откатываются, отраженные огнем. Бог ты мой, мы ведем огонь будто на занятиях по огневой подготовке! Невообразимо, что у них за людские резервы! Но ведь это чистое безумие – идти в лобовые атаки на нашу позицию. Но им, видимо, наплевать – атакуют все новые и новые массы солдат. Сейчас они залегли в ложбине в том же боевом порядке, что шли в атаку. Осколки наших снарядов разрывают их на части, а пулеметный огонь нещадно их косит. И тут я наблюдаю картину, которая производит на меня впечатление, как на солдата: вот уже несколько часов солдаты бесстрашно штурмуют мост. Русские установили тяжелые пулеметы в хатах у себя в тылу в нескольких сотнях метров и прикрывают своих атакующих. И вот снова 18–20 человек вскакивают и бегут к мосту, чтобы тут же свалиться под нашими пулями.