Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

У меня в глазах темнеет. Меня охватывает слепая, бешеная ярость, и я намеренно чуть ли не давлю толпу этого сброда. Как мне потом рассказывали, я чуть кого-то не пристрелил. Я толком и не помню, что тогда вытворял. И мне было наплевать тогда на падавшие и справа и слева вражеские снаряды.

Вокруг стоят сотни итальянских грузовиков, брошенных этим трусливым сбродом. За исключением нескольких машин, все они были вычислены и расстреляны русскими уже час спустя. И вспоминать не хочется. В точности так же, как они бросили корпусной склад с провиантом, рассчитанные на употребление до мая 1943 года продукты, так поступили и со своими грузовиками. Сейчас склад этот захвачен противником, русские отводят душу, обжираясь тем, что по праву принадлежало нам и чего они раньше и в глаза не видели. Свыше 80 тысяч банок консервированного мяса, тонны свиного жира, копченой колбасы, 500 мешков кофе, 20 тысяч литров коньяка и так далее. Не говоря об очень многом другом. Всего-то пару дней назад мы одним глазком заглянули в один такой склад. Так у нас слюнки потекли при виде всего, что там было. Какая досада!

Предстоит эвакуировать и Ивановку. Отступаем под интенсивным огнем противника. Командующий серьезно ранен. Пункт сбора из Ивановки перемещен в точку восточнее Голубой Криницы. Он располагается в Голубой Кринице у самой овцеводческой фермы. С сегодняшнего утра значительные силы красных атакуют его. Примерно в полдень над фермой пронеслись четыре их истребителя, но, судя по всему, на нас внимания не обратили. Десять минут спустя они вернулись. Не успели мы как следует спрятаться, как на нас обрушились бомбы. Но взрывов не последовало. Едва солдаты стали подниматься из грязи, чтобы обсудить низкое качество советских боеприпасов, как вокруг нас прогремело четыре взрыва. И тут до меня дошло: взрыватели замедленного действия.

Вокруг все в черном, зловонном дыму. «Газ горит!» – выкрикнул кто-то. Тут из облака дыма вынырнул низкорослый русский, водитель заправщика. Объятый пламенем, спотыкаясь, он сделал несколько шагов, потом свалился, и тут же обрушившаяся стена дома похоронила его под собой.

Обливаясь кровью, упал и Гейнц Штихель, Айхлер лежит рядом со своей машиной с разбитыми ногами. Из воронок от бомб поднимаются клубы желтого дыма. Там же лежат тела разорванных на куски Мюллера и Фрица Кнолля. Как жаль беднягу Фрица, хороший был парень! Нольте, наш начмед, сидит у разрушенной стены какой-то хатенки и смотрит куда-то вдаль, как будто впал в дрему, ни на что не обращая внимания. Видимо, вспомнил о своем чуть больше недели назад появившемся на свет малыше. По его мальчишескому лицу тоненькой струйкой стекает кровь, а на макушке я различаю белую массу – мозг! Непривычно низким голосом он произносит одно-единственное слово: «Жаль!»

Последние несколько дней мы оставались в Россоши, 18–20 километров за новой линией фронта. Противостояла врагу лишь одна, да и то сильно поредевшая рота (выбыло 50 процентов личного состава). За считаные дни вновь сформированная сильная дивизия была разгромлена, сотни пропали без вести. Сколько еще остается в живых за позициями противника?

24 декабря

Канун Рождества! Через снег и лед, через ветер и холод, через темноту наши мысли летят домой, к нашим родным – женам, детям, родителям, любимым. Сейчас там в это время зажигают праздничные свечи. Их мягкий свет падает на лица детей – Эрика! У моей любимой жены письмо в руке от меня, а мыслями она где-то далеко – за скованными льдом речками, заснеженными лесами, где тоскливо воют волки, за превращенными в груды битого кирпича городами, за жалкими деревенскими хатами. «Тихая ночь, святая ночь…»

Тихая? От гула и грохота фронта дребезжат оконные стекла.

Святая? Русские ниспослали гибель на малочисленный тыловой пункт сбора. Штыками винтовок они добили наших товарищей. «Мир на земле». Бог, тот, который на небесах, ответь: когда вновь наступит на земле мир?

Свечи на елке потушены, мы прочли в письмах слова любви, в нашей комнатенке тепло и в наших сердцах тоже. Я счастлив и спокоен. А что, для этого есть причины? Нас не атакует враг, мы получили много вкусных вещей, есть что поесть и выпить. Чуть-чуть вина и злобные призраки боев и стычек куда-то исчезают. Остается чувство благодарности судьбе за то, что ты еще живой. И мечты. Кто не мечтает оказаться сейчас в родной Германии в объятиях жены и детей?

Красный поток вроде бы замер, остановился перед дамбой из бравых немецких солдат, сумевших удержаться на позициях. На юге другая история: там враг пробился на юго-запад, овладел Миллеровом и теперь грозно стоит под Ростовом-на-Дону.

Несмотря на гордость нашими последними успехами, нас не может не беспокоить каша, которая заваривается на юге. Наш следующий вопрос: а где венгры и будут ли они удерживать позиции севернее от нас?