Адам Бид

– Благодарю вас за моего деда и за себя, и теперь я желаю сообщить вам еще нечто для того, чтоб вы могли разделить со мною мое удовольствие о том, так как я надеюсь и уверен, что это доставит вам удовольствие. Кажется, здесь не найдется человека, который бы не уважал, а я уверен, есть между вами и такие, которые высоко ценят моего друга Адама Бида. Всем в околотке хорошо известно, что нет человека, на слова которого можно было бы положиться более, нежели на его слова, что все, что он только ни предпримет, он делает хорошо и что он так же печется об интересе тех, у которых работает, как о своем собственном. Я с гордостью объявляю, что очень любил Адама в детстве и с тех пор не лишился моих прежних чувств к нему; это, кажется, доказывает, что я узнаю хорошего малого, когда найду его. Я уже давно желал, чтоб он получил управление лесами в имении, составляющими весьма ценную статью дохода, и желал не только потому, что высоко ценю его характер, но и потому, что он обладает познаниями и ловкостью, делающими его способным к этой должности. И я счастлив, сообщая вам, что и дед мой желает того же, и теперь уже решено, что Адам будет управлять лесами. Эта перемена, я убежден, принесет большую пользу имению. Я надеюсь, вы немного погодя выпьете со мною за его здоровье и пожелаете ему возможного счастья в жизни, которое он так заслуживает. Но есть у меня здесь друг еще старше Адама Бида, и мне не нужно говорить вам, что это мистер Ирвайн. Вы, я уверен, согласитесь со мною, что мы прежде всего должны выпить за его здоровье. Я знаю, все вы имеете основание любить его, но никто из его прихожан не имеет столько причин любить его, как я. Итак, наполним стаканы и выпьем за здоровье нашего превосходного пастора… трижды три ура!

Этот заздравный тост был принят со всем восторгом, которого явно недоставало предыдущему. Конечно, то был самый живописный момент в сцене, когда мистер Ирвайн поднялся, чтоб говорить, и все лица присутствовавших в комнате обратились к нему. Его лицо поражало своею высшей утонченностью более, нежели лицо Артура, в сравнении с окружавшими лицами. Лицо Артура было скорее обыкновенное британское лицо, и великолепие его новомодного платья было сродни вкусу в костюме молодого фермера, нежели пудра мистера Ирвайна и его хорошо вычищенная, но и хорошо поношенная черная одежда, которая, казалось, была его любимым костюмом при необыкновенных случаях, потому что он обладал таинственным секретом никогда не носить платья, имевшего вид нового.