Адам и Ева

Проект этот мы с Евой подготовили и передали руководству госхоза, после чего всем миром, всей нашей бригадой вместе с администрацией еще раз основательно взвесили, пересчитали, перетряхнули и перепроверили. Выгоду этого плана народ уразумел, само собой, не сразу. Но, приняв, стали считать план своим. Руководство хозяйством его одобрило. И вот уже девять месяцев мы ждали решения районного национального комитета. Для утверждения всего комплекса работ необходимо было произвести некоторые, весьма незначительные земельные реформы: присоединить к нашим и объединить между собой несколько участков и полей соседних кооперативов. Мы настойчиво требовали этого от Паточки, но все было тщетно. Он не отзывался.

И вот теперь я предложил Паточке не мешкая (куй железо, пока горячо!) договориться и ударить по рукам. Пусть они в районном комитете возьмут социалистическое обязательство, дадут нам землю и одобрят проект, а мы — долг платежом красен — засучим рукава и возьмемся за работу.

О чем прежде всего шла речь? Всего-навсего о каких-то девяти гектарах бывших панских угодий, которые после революции, во время земельной реформы, отошли к тогдашним беднякам. Теперь же, когда они стали членами кооператива, полученные гектары превратились в приусадебные участки. А ведь эта земля словно создана для яблоневых садов, да и находилась от нас по соседству, за оградой нашего участка, вклиниваясь в земли нашего госхоза. Само собой, владельцы усадеб заупрямились — ни за что, мол, эти земли не отдадим. А Паточка? Паточка даже пальцем не пошевелил. О протестах владельцев слышал, но сам с ними даже поговорить не поговорил! И вот теперь я предложил ему взять такое соцобязательство: до конца лета провести обмен земель, а как только прежние хозяева соберут урожай, запасутся картофелем, кормовой свеклой, клевером и свезут все в амбары и закрома, мы на этой земле и отчасти на своих полях сразу посадим новую и весьма продуктивную плантацию яблоневых пальметт. И заложим основу для создания целого ареала.

Паточка стрельнул в меня взглядом:

— Спятил, Адам? Ты это дело сюда не приплетай. Эти твои обещанья когда еще осуществятся! Земли мы только что раздали, крестьяне в кооператив пошли, и вдруг — назад отбирать? Ничего удивительного нет, правильно они не хотят ее обменивать. Эти поля у них под боком.

Я чувствовал, что Паточка не уверен в своей правоте. Однако он пошел в наступление.

— Опять ты кашу завариваешь. Говоришь о яблонях, а думаешь про персики. Я этот твой план хорошо помню. Ты под него тайком сорок гектаров отвалил! А опытная плантация, которую ты здесь развел, этого тебе мало?.. Все за славой гонишься! Славы тебе мало? А я не позволю грабить кооперативные земли, которые гарантируют нам надежный урожай.

— Но моя каша, как ты говоришь, придется всем по вкусу, — ответил я, подавляя злость. — И тебе как будто известно, что персиковые деревья, которые пережили губительную зиму, когда яблони и те померзли, теперь родят каждый год. И новую персиковую плантацию ты тоже видел. Так чего же ты от нас требуешь? Чтобы мы топтались на месте, а ты изредка наезжал с проверками? Куда же мы так придем, черт побери?

— Я с этим планом никогда не соглашусь, — отрезал он. — Хоть на рога становись. Покуда наверху не изменят предписание, пока не переменят государственные нормы растениеводства — все твои усилия ни к чему. Я — на страже закона. Не стану одной рукой пресекать беспорядки, а другой их творить.

Мы рассвирепели оба.

— Ну, довольно! — прикрикнул Ситарж. — Довольно! Кончайте споры!

Он долго притворялся, что слушает лишь вполуха, а на самом деле не упустил ничего… Ловил каждое слово, порой морща нос, словно это его забавляло. Умел, хитрющий лис, пользоваться преимуществом начальников, которые могут выслушать (если обладают этим даром), выгадать время и меж тем обдумать ситуацию.

— Оба вы несете вздор, ходите вокруг да около — и все зря. Вот вам мой совет: если не можете заключить мир, то подпишите перемирие. Доводы — надо отдать вам должное — и у того и у другого обстоятельные. Пусть будет по-вашему!

Мы не поняли и тупо уставились на Ситаржа.

— Ты, Адам, — помолчав, начал секретарь, — твердишь, будто вы свои раскладки отдали давно, а Йозеф уверяет, что не может, дескать, их принять. Стало быть, остается лишь рассудить, кто из вас прав.

Он обернулся к Паточке:

— Ты пришлешь мне все материалы. Адамовы выкладки и свои. Со всеми потрохами. Если понадобится, поставим вопрос на райкоме. На том и порешим.

— Все материалы? — Голос у Паточки дрогнул. — Дьявольщина какая! Не могу же я делать больше того, что уже высказал. Я свои обязанности знаю.

— Мне нужны все материалы, — снова повторил Ситарж. — А теперь, Адам, покажи-ка, до какого места этот твой новый сад должен простираться.

— С радостью! — воскликнул я. — Пожалуйста, смотрите.

Я обвел рукой всю линию противоположного увала, от мелких наделов за гумнами, потом наверх к лесу и аж до Добржиньской рощи, за поворотом которой вьется Лаба.