Адам и Ева

— Оросительную систему, — добавил я, — удобно наладить, набирая воду прямо из реки. А почва на всей площади этого пологого «блюда» — разная. По структуре и местоположению годится под различные виды фруктовых пород.

— Хорош кусок, черт побери! — одобрил Ситарж. Задумчиво смотрел он на излучавшую тепло землю, на коричневые и зеленые, взбегающие на склоны полосы полей. Солнце клонилось к закату, и с нашей стороны на посевы поползла тень.

— Еще бы! Кроме калешовской фермы, здесь хозяйствуют три кооператива. И у каждого — свои планы и предписания, и они должны их выполнять, — отозвался Паточка.

Возвращались мы в полном молчании.

Уже на пути к нашему домику Паточка вдруг стал припоминать, какие дела ему нужно еще сегодня позарез сделать. Собираясь отбыть, он рассчитывал, что Ситарж поедет тоже. Но тот, как видно, не спешил.

— Ладно, — решил секретарь, — поезжай, Йожка. А я задержусь на часок-другой. Когда еще сюда выберусь. А машину за мной пришли.

Из чистой вежливости я довел Паточку до машины; шофер спокойно спал за баранкой.

Уже держась за ручку дверцы, Паточка на прощанье строго на меня поглядел:

— Не радуйся раньше времени, Адам. Я свое дело знаю. А ты — не так, так эдак — свернешь себе шею.

Он захлопнул дверцу.

Я стоял и смотрел ему вслед, пока машина не выбралась из сада и, свернув на повороте, покатила по направлению к городу. Признаюсь, меня ничуть не расстроило, что Паточка нас покинул. Что может быть приятнее, чем вид врага или соперника, оставившего поле боя? Правда, он не был повержен, только отступил. Мог ли я в данный момент желать большего? Ничего еще не решено, ничего не готово. Все же я понимал, что доброе дело спрыснуто теплым дождичком. И сразу стало легче дышать.

Стоило мне проводить Паточку, как на пороге дома возникла Ева. Паточку она терпеть не могла; он был моим, а значит, и нашим общим неприятелем. (Еве еще невдомек, что мысленно я потираю от удовольствия руки.)

Она тотчас исправила все мои упущения. Добрая, гостеприимная душа, она знала, чем и как уважить гостя.

Ситарж сидел на веранде, держа бокал с вином, опирался локтями о столик и с довольным видом осматривал окрестности.

— У тебя тут и впрямь благодать, — со вздохом проговорил он. — Недурно устроился. (Хитро блеснув глазами, он выразительно окинул взглядом Еву, а потом перевел его на меня.) Красота. Вроде в городе, а вместе с тем и у него за спиной. Сидишь тут, а душа и тело купаются в блаженстве. Лучшего и желать нельзя… Ну, давай-ка повеселим сердце!

Ситарж поднял бокал.

Мы чокнулись. Ситарж не спеша смаковал каждый глоток. Отводя бокал от губ и вдыхая аромат напитка, он поглядывал вверх, на макушку отрога. Солнце клонилось к закату. Громко щебетали птицы, будоража прозрачный, теплый вечерний воздух, от земли шел густой пряный дух. Все вокруг было объято покоем, утопало в юной свежести весны. Тени надвигающихся сумерек окутывали сад; потемнели стволы дерев; молочная белизна обливала вишневые кроны. Лишь на самой вершине отрога в последних отблесках дня, в затухающих солнечных лучах ослепительно пылали их цветущие верхушки.

Ситарж, потягивая вино, задумчиво молчал.

— Хорошо здесь. Покойно, свободно. Прямо языческое что-то. Как на ваш взгляд? — Он рассмеялся. — Даже эта твоя необычная форма деревьев — эти яблоневые пальметты… Они так чудно сплелись раскидистыми ветвями, что походят на живую изгородь — и это ничуть не мешает чувствовать себя здесь легко и привольно. Отчего так, а?

Он помолчал.

— Забытая почти простота и умиротворение. Черт побери. Во мне словно все успокоилось и я врос в эту землю корнями.

— Ты ведь в своих родных местах, — напомнил я.

— Возможно, поэтому. — Ситарж согласно кивнул. Потом обернулся ко мне, и вся его фигура — не только взгляд — вдруг сделались серьезны.

— Подкупил ты меня там, наверху, — проговорил он. — Знаешь, чего хочешь. Умеешь за свое дело драться.

— Да ведь мы с тобой вечно затевали драки. Там, в предместье… Или забыл?..

Он скупо усмехнулся.

— Одного мне никак не понять. Почему ты ко мне с этим сразу не пришел? Знаешь ведь, для тебя мои двери всегда открыты.

— Знаю, да не в том суть. Плохо, что, даже задумав полезное дело, я не могу обойтись без твоей поддержки. За всем нужно обращаться к тебе.

Он посмотрел на меня долго, внимательно, словно ждал, когда слова дойдут до глубины сердца и можно будет еще раз, по-новому вслушаться в них.

— Вы оба, что ты, что Паточка, никак не поладите меж собой, — вздохнул он.

— Когда-то ладили. В иные времена. Когда начинали. Теперь уже не то. К сожалению. А может, к счастью.

Я тоже сейчас был на удивление рассудителен и уравновешен. Наверное, это было реакцией на наш спор, вообще на встречу с Паточкой.

Ситарж, несколько посуровев, поджал губы.