Адам, Сюзанна и другие герои

Жилище господина Зиштохая выглядело совсем не так, как у Нелли, хотя квартиры у них были абсолютно одинаковыми, только он жил этажом ниже. Зеленые потускневшие и облезлые стены давно нуждались в свежей покраске. В гостиной, там, где у них стояла мягкая мебель и телевизор, у господина Зиштохая было почти совсем пусто. Зато кухня с большим деревянным столом, почтовыми карточками и фотографиями на стене показалась Нелли очень уютной.

— Ты пока посиди! — сказал господин Зиштохай. — А я спущусь к Гакеляе и принесу яйца.

Нелли принялась разглядывать почтовые открытки, приклеенные к стене. На одной был изображен Кёльнский собор, на другой — синее-пресинее море, а над ним солнце, растекшееся по небосводу, как яичный глазок. Нелли привстала, чтобы разобрать название бухты, которое было напечатано очень мелким шрифтом прямо по морским волнам. И тут как раз вернулся господин Зиштохай, держа в каждой руке по яйцу.

— Они еще теплые. Одно для тебя, другое для меня. Да, да, для омлета мне хватит и одного яйца. Такому старому ослу, вроде меня, уже не требуется много корма!

Он подмигнул Нелли и положил яйца на стол.

— У меня еще и салат есть! Вот! — Он показал на миску с нарезанными помидорами. — Надо будет еще лучку подрезать.

Он взял деревянную доску.

— Делать салаты я научился у моей Марики, она всегда говорила, что еда без салата это не еда. Положим, для одного это довольно хлопотно…

— Это ваша жена? — спросила Нелли, указывая на висевшее над столом фото: моложавая женщина с полными щеками и крупными губами.

— Да, это она, моя Марика. Уже два года, как ее не стало.

С нарезанием лука дело у господина Зиштохая продвигалось неважно, резал он вкривь и вкось, а потом вовсе остановился и стал протирать ладонью глаза.

— Злая штука, — проворчал он.

Нарезанный лук господин Зиштохай ссыпал в миску с помидорами. Затем разбил о ее край яйцо.

— Скажи-ка, — спросил он вдруг, — ты любишь омлет?

— Еще как! — выпалила Нелли.

— Тогда я из двух яиц сделаю один омлет на двоих. Делать омлет из одного яйца, честно говоря, смысла нет. Больше останется на сбивалке и в миске.

— А я могу принести ветчину, — предложила Нелли. — Ее можно мелко нарезать и добавить в омлет.

— Это мысль! — отозвался господин Зиштохай. — Должен согласиться: омлеты с ветчиной особенно вкусны!

Помни про секрет, Нелли!

Через пятнадцать минут они сидели за кухонным столом. У Нелли неожиданно разыгрался аппетит.

С жадностью отправляла она в рот кусок за куском, господин Зиштохай тоже ел молча, его приборы позвякивали приятно и мелодично.

— Когда кто-нибудь сидит напротив тебя, сразу аппетит повышается, — заключил господин Зиштохай и положил себе еще одну порцию салата. — Знаешь, когда я ем один, то всегда пялю глаза на стенку, на эти открытки, но ведь я знаю их наизусть. Сам себе их написал, когда полтора года тому назад совершал путешествие.

— Довольно странно, — заметила Нелли.

— Что ж, по-твоему, я должен был заставить писать их свою наседку?

Господин Зиштохай засмеялся собственной шутке и наколол вилкой помидорный кружок. Он ел не столь манерно, как принцесса, зато ему можно было спокойно глядеть в глаза. Они у него были близорукими и поблескивали за стеклами очков. Бессчетные морщинки в уголках глаз придавали его лицу доброе выражение.

Неожиданно господин Зиштохай поинтересовался, как у Нелли дела в новой школе.

Наверно, эти добрые морщинки помогли Нелли собраться с духом и рассказать все начистоту.

— На уроках все нормально, но до и после… Вот вчера играли мы в школьном дворе в мяч, а тут над нами пролетел самолет — очень низко, и так противно тарахтел. «Ничего себе жирнястая жужжалка, — крикнул Тоби, — это наверняка аэробус, они самые большие и широкие». Отец у этого Тоби работает поваром в ресторане. Тут одна девочка показала на меня и громко так сказала: «Нелли тоже реактивный аэробус!» А Тоби и его приятели покатились со смеху и стали кричать: «Нелли-аэробус! Нелли-аэробус!»

— Значит, они дразнят тебя потому, что ты толстая, — сделал вывод господин Зиштохай.

Нелли кивнула.

— И меня это ужасно злит! — добавила она.

— А вот злиться не надо! Как раз этого — ни в коем случае не надо делать! — энергично воскликнул господин Зиштохай.

— А я злюсь и ничего не могу с собой поделать! Голова горит, руки зудят так, будто залезла ими прямо в муравейник…

Господин Зиштохай покачал головой и задумался, отчего у него на лбу пролегли крупные складки. Кроме крупных складок, лоб его был усеян паутинками морщинок, а кожа над висками, тонкая и мятая, напоминала пергамент.

— А знаешь что, Нелли, — сказал он, как следует подумав. — Надо перехитрить свою злость. Надо придумать какую-нибудь хитрость.

— Хитрость?