Адгезийская комедия

В принципе, Женя была тихая и молчаливая, спокойная, но иногда заносчивая − как и отец. Например, она любила поправить, если кто неправильно сделал ударение, или, там, склонением ошибся, или просто словом. Улыбина, например, путает слова, называет созвучным словом – слово «апеллировать» она произносила как «оперировать» − это про одноклассника, который пошёл на апелляцию по ГИА-русскому и там ему до кучи ещё меньше баллов влепили, или вместо фотоаппарата Улыбина произносит «фооппарат», ну не может человек звук «тэ» между «о» воткнуть. Ещё вместо «внимание» Улыбина может ляпнуть «внемляние» − она не чувствует разницу между «внимать» − вслушиваться и просто «внимательно что-то делать, чтобы не ошибиться». Или путала «синтезированное» и «систематизированное» − применительно к силовым с весом. Получалось у неё «синтезированный вес». Я ей говорю: «Наташ! Ну как можно синтезировать вес? Синтезировать можно белок или сырный продукт, да и то не уверена, но не вес!» Например вот ещё: слово «полипропилен» Улыбина вообще не могла произнести правильно! – это Женя её стала тренировать на произношение после «синтезировать». В общем, Улыбиной больше всех доставалось, поначалу она спрашивала, что Женя привязывается-то из-за ерунды, на что Женя, томно прикрыв глаза, отвечала, что просто у неё «по русскому «пять»». С кем бы другим мы быстро бы разобрались и рот заткнули, но в данном случае предпринять ничего было нельзя – дочка ж тренера. Но мы приколисты, мы прикинулись дурочками безнадёжными (Женя нас за таких и держала и, я уверена, не без подачи папеньки) и стали спрашивать, что она читает. Она стала хвалиться, рассказывать о книгах взахлёб. С этого дня после отбоя мы каждый день просили её пересказать нам какую-нибудь книгу и, если Женя путалась, мы переспрашивали, хихикали. В общем, тоже прикалывались. Но Женя была так увлечена пересказом, что не понимала, что мы над ней смеёмся – у неё был такой смешной тонкий голос, даже писклявый, её иногда передразнивали – из других, понятно, отрядов, кто не знал, что она дочь тренера. Иногда мы спорили насчёт содержания книги, обсуждали, что курил писатель, если такое выдумал, чем почему-то очень обижали Женю. Она называла нас критиканами, пыталась объяснить, но мы ещё больше проезжались по «неправде» и утверждали: «так не бывает» − Женя один раз даже расплакалась.

− Да ладно, − сказала ей Улыбина, − у тебя по русскому пять и по литературе шесть, а у нас с Мальвой тройки, мы тупые. − И Женя тогда перестала плакать.

Женя съездила с нами в лагеря всего два раза летом, и один раз зимой, и отвалилась. После мы узнали от Глеб Геннадьича, что Женя закончила свою вонючую умную школу с золотой медалью, ЕГЭ-шки сдала на девяносто плюс и поступила в какой-то универ на бюджет на что-то связанное с таможней, юристами и правом.

Как-то к нам зашёл в бассейн Буряк, он звездил одно время в бассейне и был Жениным тёзкой – тоже Женей. Глеб Геннадьич одно время ставил на Буряка большие надежды. Рассчитывал на Буряка не только наш тренер − на Первенстве Москвы в 13 лет Буряк сразу вышел в финал на пятьдесят-кроль – это очень круто, там с Буряком плыли (я знаю кое-кого) − они в бассейне с двух лет и дети пловцов и триатлетов, а Буряк начинал похуже многих плавать-то в детстве, но потом вдруг всё изменилось, вот бывают такие преображения. Буряка пробовали в группе сборной Москвы, он ездил в бассейн «Олимпийский» по четвергам. Как же все ему завидовали! Но там спустя три месяца отбраковали (мама Пузыря на хвосте принесла, она дружила с мамой Буряка): техника плохая, а плывёт на «гормонах». Ну не знаю. Буряк реально был какой-то уникум, у него своя была техника, гребок у него укороченный. И он как «бежал» по воде пятьдесят-кроль, ну не знаю. «Бегущий по волнам» − называл его Глеб Геннадьич, а, например, Сеню тренер называл «Всадник без головы» − очень остроумно, все поняли, что наш тренер читать умеет олдовские книги, как и его ненаглядная доченька, которую он из-за работы и не видит практически, потому что даже по воскресеньям часто соревы.