Адгезийская комедия

− Сам ты враньё, я насквозь тебя вижу, провокатор мохнатый. − Я, когда в школе были случаи воровства, всегда знала, кто вор, ну по поведению чувствовала. Причём никаких там бегающих глаз, трясуна рук, покраснения лица от волнения… Нет, вообще не на это смотрела. Больше по интонациям: врёт − не врёт. Если нутро – это интонации, то можно сказать что я видела нутро.

− Ты судила по себе, Мальва. Только и всего. Запомни Мальва: вся наша жизнь на полутонах, как в музыке. Бас, там, или баритон, сопрано – это редкость, а вот полутона… Мы слышим враньё! Мы видим враньё. Враньё материально. Но недоказуемо, и уж, что-что, а увидеть его нельзя…

− Я не пойму: ты на всю ночь, что ли, прилетел?

− Пойдём, Мальвина, нас ждут великие дела.

− Куда? На плаху?

− Не шути, плохие шутки. А прогуляться тебе придётся… Тролль подошёл ко мне вплотную, плюхнулся рядом со мной, взял за руку. Мы лежали, как двое влюблённых на песке, на берегу моря или Иссык-Куля – моя несбывшаяся мечта, голова кружилась.

Глава седьмая. Воздушное платье

− Такое впечатление, что я на центрифуге и меня готовят в космонавты… − выдавила я из себя.

− Ты даже не представляешь, как недалека от истины. Именно, что центрифуга, а ни какие-нибудь там американские горки. Ты, кстати, на них каталась?

− А ты не знаешь? За мной сидел с мамой и завывал от страха на ВДНХ… Что происходит? – я чувствовала, что отключаюсь.

− Спи, спи, сон – лучший на свете доктор…

Ага, знаю я вас, сейчас снова что-нибудь устроите. Я не говорила, я думала, борясь из последних сил со сном, но меня укачивало, укачивало, укачивало…

− Ничего, кроме слов, мы вкручиваемся в сказочное удовольствие, о котором ты будешь вспоминать всю оставшуюся мученическую жизнь. Ты же любишь музыку?

Люблю ли я музыку? Ну конечно!

− Значит, тебе понравится наше новое приключение…

С падающим потолком, успела подумать я.

− Музыка слов – тоже музыка. Знаешь же, есть у тебя знакомые, кроме Арсентия, что читают книги и не из под палки, ну есть же?.. Есть?

Да… Наверное, есть

Напоминание 9. Гневковская и книги

Я не писала имя нашего тренера до сих пор, потому что фамилия у него Гневковский, а имя Глеб Геннадьевич. Три «гэ» да ещё и «гнев», представляете? Как, думаете, его прозвали в бассейне? И не напрягайтесь, всё равно погонялово не отгадаете, а я не стану здесь писать неприличные слова. Глеб Геннадьевич выпивал иногда. В детстве я об этом не догадывалась, хотя именно тогда он закладывал не по-детски, запах я запомнила. Мама вспоминает, что уже на первом собрании он производил впечатление выпивающего регулярно. Тренеры в бассейне раньше подбухивали, но выглядел неважно только наш Глеб Геннадич. Когда я была классе в пятом, порядка в бассейне стало побольше. Я вообще заметила, что сейчас обо всём говорят, всё обмусоливают, от всего защищают и предостерегают – в моём детстве такого не было. Сейчас детей и от информации защищают, наверное, поэтому многие маленькие мальчики в нашем бассейне не только как и раньше шпарят матом, но и смотрят с семи лет порнуху в телефонах. В моём детстве мальчики резались в пи-эс-пи приставку, тогда не было таких сильных смартфонов и телефоны у некоторых ещё были кнопочные.