Адгезийская комедия

− Черти собачьи – ёмко и точно, лучше и не скажешь. Кстати, со вчерашнего дня стражей-собак в Адгезии прибыло. Большой цепной цербер наконец-то наш! Повоюет, так повоюет! В Адгезии прекрасная боевая псарня. Наши слушатели с радостью отдают своих агрессивных псов. Сколько пенсий мы оградили от списанных в автоматическом режиме штрафов, выписанных за моральный ущерб, сколько принесли радости хозяевам не съеденных мосек и неразорванных шпицев. О! Вот и первый звонок. Как вы узнали – я же ещё не объявил номер и розыгрыш билетов. Ну… говорите, что вы молчите?

− Я не молчу, − я еле узнала голос Инны Иннокентьевны, к ночи язык у неё ещё больше заплетался. – Я хозяйка собачки-то.

− Ах здравствуёте, мадам Инна!

− Я не мадам, я – советский человек.

− Так пожалуйста, советским везде у нас дорога и почёт.

− Спасибо! – Инна Иннокентьевна что-то забормотала невнятное, но дальше стала говорить понятнее, она завела разговор о культах, религиях и учениях и закончила, достаточно неожиданно, на следующем: − Как скажите ваше мнение – в Америке поставили памятник сатане. Как это по-вашему? Разве так можно себя вести?

− Ну не знаю… − ведущий замялся, но после нашёлся и бойко закончил: − Лично я в Америке такого памятника не видел. А вот памятник Ленину в Нью-Йорке стоит.

− Сразу заметно: вы наш человек, − бойко, совсем не заплетаясь, торжествовала Инна Иннокентьевна. – Ура! Товарищи!

− Можно узнать ваш адрес? − вкрадчиво спросил ведущий.

− Зачем? – возмутилась бабушкина сослуживица.

− Хотелось бы подарить вам билеты лично. Дом называть необязательно, хотя бы улицу.

− Я живу в России, − отрезала Инна Иннокентьевна.

− Извините, но диалога тогда у нас с вами не получится. Я из лучших побуждений, хотел передать… − ведущий мямлил, он явно передразнивал Инну Иннокентьевну, её интонации в начале разговора.

Но Инну Иннокентьевну заело:

− Я-то живу в России, а вот где живёте вы?

Да уж, обрадовалась я, не в бровь, а в глаз.

− И я в России, − изумился ведущий.

− Не-ет, − заблеяла Инна Иннокентьевна, − не работаете вы в России.

− Разве наша Адгезия − не Россия?

− Адгезия – свойство сцепляться, а не страна, − отчеканила Инна Иннокентьевна. – А вы – пятая колонна!

Я захлопнула дверь, пусть болтает, болтун, пусть доводит коммунистически настроенную женщину, бабушкину знакомую… Всё-таки за комнату я опасалась. Со стороны коридора и с балкона я подпёрла двери табуретками, повесив их ножками на ручки. У комнаты с щупальцами на трёх стенах – выход. Одна стена – окно, другая – на балкон, третья – в коридор, а четвёртая – в соседнюю комнату. Никогда об этом не задумывалась. Пока не оклеишь комнату, не прочувствуешь все её степени свободы. Каждый проём – головная боль. Везде торчат излишки обоев. Надеюсь обои подсохнут, Сеня приедет и подрежет, мне определённо лень.

Я развалилась на дне огромной кровати. Мне было всё равно на её надтреснутое дно, на тонкие гимнастические коврики вместо матраса. Всё, конец. Осталось немного. Только покрасить стены в кухне. Остальное − не работа − уборка и общее руководство. Полки и вешалки я прибивать не стану и учиться сверлить не хочу, у меня сил нет. Это сделает дядя Вася. Мама с ним связалась, он освободился от работы и наконец сможет помочь. Хочется домой. Доделать, и побыстрее домой. Мама прислала мне фотки бабушкиного письма-наставления, она мучилась, но не могла разгадать её ребусы − пялилась в экран как баран на новые ворота. Надо будет у Сени спросить. Он умный, может подскажет.

− Ты глупая, − знакомый до боли голос. Тролль у кровати, привычно ушастый, с лапками и растительностью на мясистом простодушном лице. Тролль – лесовичок. − Смотрю, тряпки тебя довели. Стиральный агрегат не запускаешь. Стала бояться собственной комнаты.

− Ага. Полежи там, в жаре и стопроцентной влажности, я посмотрю на тебя. Даже чполы все сюда улетели.

− А зачем надо было столько клея на стены наносить?

− А зачем с первого раза отклеивалось?

− Стены халтурно подготовила, вот обои и не держатся.

− Давай ты не будешь давать ценные указания и критику разводить. Легко сказать, а сделать сложнее. Да стопудово там Адгезия твоя сопротивлялась. Видно, ей без обоев-то лучше, а, Кролик?

− Я не кролик, а Кроль! Вот стала бы кролисткой, глядишь – и мастер в кармане.

− Не надо молоть чушь. Я даже не хочу на это отвечать.

− Надо было назвать меня Бат. – Он глумился над самым больным, болезненным, подлый тролль!

− Слушай: какая теперь разница. Зачем ты появился? Напоминать мне о том, что я не выполнила мастера? Ты не оригинален.

− Сейчас вы хвалитесь званиями, состаришься − будешь соревноваться со знакомцами в том, кто позже ласты склеит.

− Спасибо, ты добр не по-детски.

− Я всегда за честность, Мальва – ты знаешь. Пришёл поддержать, − тролль радовался, торжествовал, что смог меня расстроить напоминанием о смерти и её неизбежности, − ты же боишься своей комнаты – так и скажи, признайся честно − тряпки тебя доби-или, − напомнил он совсем недипломатично.

− А третий раз про тряпки слабо? Ты пришёл напоминать и тыкать меня в мой позор?