Адгезийская комедия

Она справилась со слезами, успокоилась. Моя уверенность всегда и всем передавалась. Мы не только поели, мы даже ехали короткое время вместе в метро. Мы зафрендились в соцсети. Я ей до сих пор все посты лайкаю. Я не могу даже объяснить, почему. У неё всё норм, судя по фоткам из походов и всякому такому. Но что творится за стеной одного взятого аккаунта никто не узнает. Сколько было случаев, когда люди постят довольные фотки, а потом выпиливаются. И да: я вспомнила её имя, как только спустились в метро. Ну Лиза же! Я ж говорю: у меня память хорошая. Я её успела назвать по имени до того, как мы сели вагон и нашли друг друга в сети. Я собой довольна. Я уверена: больше она в этот лагерь не ездила. Да и Левицкая тоже, отказалась от бесплатных лагерей. Я осталась практически одна без Левицкой. Улыбина всегда, если что, поможет, но она больше не со мной, больше с Алисой, та, которая водомерка на полторашку. У них всё-таки специализация одна и та же. Кролист батисту не товарищ, как говорю я. Я так мучилась, что рассказала тогда Сене о шрамах у Неживой и вот он напомнил…

Глава третья. Стены не сохнут

− Только не говори, что тебе эта призрачная Зина вены порезала.

− Именно это она и сделала, Сень.

− Ну, если честно, я на стороне Зины. Некрасиво тогда вышло с этой девчонкой. Я, например, знал ещё в лагере, что она хотела покончить с собой, я видел, как её белую волокли в медпункт с пляжа. Но не стал тебя расстраивать. И я был рад, что ты тогда мне рассказала, когда с ней зафрендилась. Значит, совесть у тебя ещё не отшибло.

− Ну да, ну да. Я тебе про встречу рассказала, а не то, что Неживая у меня в друзьях. Ты все мои подписки отслеживаешь.

− И ты это знаешь, я ж не скрываю. Но как там в кошмаре?

− Самое ужасное, Сень в том, что ты не знаешь, что ты в кошмаре.

− Но рука-то у тебя плохо работала, когда я здесь появился.

− Это не из-за этого.

− Да что ты. А я думаю ровно наоборот. – Сеня снова стал рыться в пакете.

− Там на балконе холодос работает. Там ветчина и ещё что-то.

− Ещё что-то? Это интересно. И почему работает? Он же вроде был отключен?

− Ну потому что ты прожорлив как все тупые мужики. Для тебя включила.

Пока Сеня ходил на балкон, я спросила его:

− Извини за дубль. Как ты узнал, что у меня тут кошмары или видения из прошлого?

− Так это все знают.

− То есть? – опешила я.

− Я тебе просто не рассказывал. Ты же не верила, что мою маму сглазили.

− А это тут причём?

− Послушай. Ты же не верила ни во что это…

− Так я и сейчас не верю. Я тебе просто рассказываю, что здесь какая-то преисподняя на минималках.

− Ну так вот знай. Все тут говорят, во всяком случае, в нашем дачном посёлке, что у городских в Веретенце случаются во сне кошмары, вот как у тебя…

− Но, понимаешь, кошмары они ж у всех на земном шаре случаются. А тут дело именно в нашем доме. Он как бы на островке, я это поняла.

− Когда мама заболела, мы на дачу вообще перестали ездить, мама боялась.

− Ну всё. Хватит. Все люди мучаются от плохих поступков.

− Это ты сейчас здесь мучиться начала.

− Что ты ко мне привязался? Меня все любят, все уважают, в пример ставят. Что тебе надо от меня?

− Ничего. – Сеня сказал это так, как будто я – Неживая, такая же неразумная, и он надо мной подшучивает. − Я тебя знаю, ты же всё никогда не рассказываешь.

− Я тебе всё рассказала. Стой! Нож-то со стола возьми, что ты ветчину кусаешь?

− Мне и так норм. Да и ножа что-то на столе не видно. Лежал какой-то, мерцал, сейчас пропал…

−Ножи у меня ещё не пропадали. И не мерцали.

− Эти вонючие деньги, − лицо Сени стало напряжённым, он весь стал психпришибленным, он когда сытый, всегда начинал поучать. − Эти глупые деньги, если бы я был богат, я бы тебе выплачивал как за съём, лишь бы ты уехала отсюда, Мальва!

− Боишься, что и меня, как твою маму сглазят?

− Не смейся. Слушай, раз время есть, раз так рано…

− Я мало стала спать от перегруза. Не смейся. Ты бы знал, сколько приходиться корячиться, а после на карачках ползать, паркет оттирать.

Улыбка сошла с лица Сени и он сказал как заговорщик:

− Обещай, что не расскажешь.

− Да я и знать ничего не хочу, у тебя такое лицо, как будто ты погорелец.

− Вот видишь?! «Погорелец»! Разве ты раньше этак бы выразилась?

− Этак бы, − передразнила я.

− Если бы ты знала… Погорелец… Это всё Веретенец, Мальва! Слушай.

− Да не хочу я слушать. Мне и так жути хватает. Мне работать надо.

− Вот ты всегда такая. Ничего тебя не трогает. Никогда ты ни в ком участия не принимаешь. Ты только за себя Мальва!

− Ну понятно, я такая нехорошая. Я ледышка, да! А ты не знал?

Сеня тяжело молчал.

− Ну ладно, ладно. Ведай. То есть рассказывай. Мне интересно.

− Ты историю Веретенца знаешь. Мы с тобой говорили ещё в детстве.

− Ну да. Но… Не нравилась никогда.

− А мне очень нравилась.

− У бабушки меня ждали куклы, мультики, книжки про русалок. Не до баронов, и его булыжников. То ли дело малахит, например, и её зелёная стрекоза…

− Ты же знаешь, что у нас туту французы гостевали.

− Где? – не поняла я.