Адидас против Пумы. Как ссора двух братьев положила начало культовым брендам

На обратном пути к цюрихскому аэропорту четверка шумно ликовала. Их шофер Хансрюди Рюггер, уже долгое время возглавлявший подразделение Adidas в Швейцарии, заверял их, что они спасли компанию. Якобс был удовлетворен предложенной ценой и пообещал отрезать менеджерам кусок пирога. Успех отмечали шампанским, много смеялись. И в самолете Йегги и Маркус продолжили обмывать блестящую сделку. Оба работали в последние месяцы плечом к плечу и знали, что запрошенная сестрами Дасслер цена была приемлемой. К тому же они и сами ожидали заполучить акционерные опционы, а значит, и хорошенькую прибыль. Мишель Перроден, другим рейсом летевший в Гонконг, был также уверен в успехе. «Дело в шляпе», – думал он.

На следующий день Йегги позвонил Кристофу Мальмсу, супругу младшей дочери Дасслера Сигрид, чтобы получить согласие семьи. Раздуваясь от гордости, Йегги начал докладывать о переговорах в Цюрихе, но Мальмс оборвал его на полуслове. Сестры Дасслер нашли другого претендента. Человек возник из ниоткуда, и его намерения были туманны, но он покорил сердца сестер. Впервые в жизни у Йегги пропал дар речи.

Глава 24. Распродажа

Человек на другом конце провода говорил по-английски с легким французским акцентом. Он представился Лораном Адамовичем, консультантом банка Paribas. Его клиентом был якобы один французский инвестор, интересующийся покупкой Adidas, чьего имени он, к сожалению, не может назвать. Адамович не считал разумным выдавать имена при первом же телефонном разговоре. Ульрих Нем растерялся. Когда несколько месяцев назад его, юриста из Мюнхена, наняли, чтобы он помог уволить Альберта Хенкеля с поста полномочного представителя, он не ожидал, что на его личный номер будут звонить таинственные инвесторы. Но этот Адамович производил солидное впечатление, и Adidas не мог себе позволить отвергать потенциальных спонсоров.

Встретившись с Адамовичем в своем мюнхенском офисе, Нем утвердился в своем интуитивном впечатлении. Молодой человек в круглых очках и с жидкими волосами уже мог похвастаться некоторым опытом в качестве инвестбанкира. После работы в нью-йоркском отделении Paribas ему доверили поиск крупных выкупов в Европе. Выпускник Уортонской школы бизнеса казался приличным и трудолюбивым. Но покидая офис Нема, он так и не открыл личности своего клиента. В легком раздражении Нем поехал в Херцогенаурах, чтобы обсудить с Йегги странное знакомство. Швейцарец громко рассмеялся. «Ну конечно, это Бернар Тапи! – воскликнул он. – Кто же еще?»

Во второй половине восьмидесятых имя Бернара Тапи постоянно мелькало в заголовках экономических разделов французских газет. Бывший продавец электроники сделал себе состояние, покупая фирмы на грани банкротства и ставя их снова на ноги. Своей харизмой, болтливостью и бьющей через край энергией он навлек антипатию правящей политической элиты, но при этом добился места ведущего ток-шоу в прайм-тайм. В качестве последнего штриха к образу добавим, что после жесткой предвыборной гонки в качестве кандидата социалистической партии он заполучил кресло в парламенте от марсельского округа.

Он мог действительно гордиться своей работой над Wonder, казалось бы, безнадежным предприятием по производству батареек, приобретенным им за 30 миллионов франков и пять лет спустя снова проданным с разницей в 470 миллионов франков. Затем последовали Terraillon и Testut, две компании, сделавшие себе имя на изготовлении весов. Кроме того, он владел 1,7 % акций TF1, крупнейшего частного телеканала Франции. Его доли в этих фирмах были консолидированы в основанной им компании Bernard Tapie Finances (BTF), с которой он вышел на парижскую биржу в ноябре 1989 года.

47-летний мужчина охотно напоминал всем, кто был не прочь послушать, что он всего добился собственными силами – он, упорный юноша, выросший в унылом пригороде Парижа в квартире с одной лишь раковиной вместо ванной комнаты. В конце восьмидесятых его стиль жизни был иным. Не без поддержки своих банков Тапи приобрел отель Hôtel de Cavoye, одну из красивейших усадеб Парижа на улице Сен-Пер в Латинском квартале, окруженную пышно цветущими садами. Прежний владелец Юбер де Живанши отремонтировал здание с безупречным вкусом. Помимо этого Бернар Тапи обладал резиденцией в Марракеше и реактивным самолетом Falkon 20.

Но когда Тапи действительно хотел расположить к себе гостей, он приглашал их на «Phocéa», свое четырехмачтовое судно 74 метров в длину. Построил его французский моряк Ален Колас, надеявшийся на нем выиграть одиночную трансатлантическую гонку. Однако в 1978 году Колас умер в открытом море, и его вдова-таитянка очень обрадовалась, когда нашла покупателя на громадный корабль, гнивший в порту Папеэте. Восстановительные работы, длившиеся четыре года и съевшие больше 60 миллионов франков, превратили бывшую гоночную яхту в люксовый корабль с десятью роскошными каютами, гордо стоявший теперь на якоре в марсельском порту.