Адъютант императрицы

— Да здравствует Иоанн Антонович, наш законный император! — раздались голоса.

— Здесь ваш император! — холодно сказал Чекин, в то время как Улузьев закрыл лицо руками.

В ужасе подались солдаты назад. Мирович со страшным криком бросился к трупу; он ощупывал лицо умершего, положил свою дрожащую руку на его сердце, но не услышал ударов; тело начинало коченеть, и кровь у раны стала запекаться.

Солдаты были так поражены этим неожиданным исходом, что в ужасе отступили и никому из них не пришла в голову мысль отомстить этим двум офицерам за смерть узника, которого им так хотелось возвести на престол.

— Прочь, бунтовщики! — закричал Чекин. — Благодаря вам пролилась эта кровь, так как вы в безумном ослеплении нарушили присягу, мы же исполнили свой долг и спасли отечество!

Некоторое время Мирович стоял на коленях рядом с Вячеславом; он неподвижно глядел на покойника, и мрачное отчаяние было на его лице.

— Моя участь решена, — сказал он наконец беззвучным голосом. — Но жаловаться недостойно мужчины; моя жизнь была поставлена на карту — и я проиграл. Бедная Аделина, если бы ты могла забыть меня!

Он встал и уверенным шагом направился к выходу мимо солдат, которые в ужасе расступались перед ним.

Комендант и его адъютант сидели перед караульной; Писков и его солдаты стояли рядом с ними, направив на них ружья и следя за каждым движением пленников.

— Уже свершилось? — крикнул радостно Писков, увидя приближающегося к ним Мировича. — Царь освобожден?

— Свершилось то, что было предрешено судьбой, — ответил Мирович. — Император освобожден от всех земных страданий и забот. Игра, ваше превосходительство, закончилась, — сказал он, обращаясь к коменданту, — и я проиграл ее; теперь я — ваш пленник!

Он подал генералу шпагу, а Писков с солдатами в ужасе попятились назад.

— Что вы сделали, несчастный? — сказал Бередников. — Значит, это был ваш план? О, Господи, какая пропасть раскрывается передо мною!.. Но теперь мне надо исполнить мои обязанности. Идите сюда! — приказал он солдатам, испуская глубокий вздох, в то время как последние медленно возвращались от дверей тюрьмы. — Степень вашей виновности будет установлена после, может быть, вы действовали в ослеплении.

Солдаты молча исполнили его приказание и выстроились во фронт у дверей прохода.

— Дайте мне свои шпаги! — приказал Бередников офицерам, принимавшим участие в заговоре. — Идите в свои комнаты!.. Приставить по два часовых у каждой двери! Сержанта Пискова я арестую.

При гробовой тишине были исполнены все его приказания

Заговорщики–офицеры и Писков были уведены, и ни один из них не проронил ни слова. Все были сражены таким неожиданным ужасным исходом задуманного предприятия.

— Я передаю вам командование крепостью, — сказал Бередников, обращаясь к своему адъютанту. — Я вам передаю все мои права и полномочия. Прикажите поставить у ворот пушки, причем офицеры должны сами служить при орудиях, и пусть стреляют в каждого, пытающегося бежать. Я должен ехать в Петербург, чтобы доложить о неслыханном злодеянии и его кровавом исходе, а также отдать в руки правосудия главного зачинщика. Мне жаль, — с грустью сказал он Мировичу, — вы были дельным офицером и могли бы посвятить свою жизнь лучшему делу. Я должен заковать вас и надеюсь, что с вашей стороны не будет попытки бежать, так как вас ждет тогда верная смерть.

Мирович не произнес ни слова; в глубоком молчании быстро надели ему ручные кандалы.

Бередников приказал двадцати конным гренадерам переправиться через Неву, назначил над ними для команды офицера и, еще раз напомнив своему временному заместителю о величайшей бдительности, направился к наружным воротам крепости.

Лошади гренадер находились уже на пароме; пять человек должны были сесть в лодку командира вместе со связанным Мировичем; гребцы были заняты отвязыванием цепи. Взволнованный комендант приказал посадить в лодке Мировича между двух гренадеров; сам он сел против пленника — весла погрузились в воду, и, прорезая волны, лодка последовала за паромом с лошадьми и солдатами, уже достигшим середины реки.

XXIX

Жизнь при дворе текла своим обычным чередом среди всякого рода развлечений. Императрица устраивала в Эрмитаже маленькие вечеринки, которые раз или два в неделю чередовались с большими придворными празднествами, где вельможи, соревнуясь, демонстрировали вовсю свой сказочный блеск. Но по временам на них получали свободный доступ, без всякого приглашения, также и простые горожане, однако лишь при условии появления в костюмах, предписываемых придворным этикетом.