Адъютор

На его взгляд совершенно заслуженной. Несколько раз он даже срывал аплодисменты, когда и сам он, и часть зрителей, считали, что мне с трудом удалось уйти от его разящих как мухобойка осенних мух ударов.

- Ты прогрессируешь, - вот и все, на что хватило меня ответить.

Правда пришлось умолчать, что с такой скоростью прогресса достичь ему хотя бы среднего уровня предстоит намного позже, чем состариться на посту наместника Клаундстона. Никогда не удавалось понять – как некоторые не видят очевидные вещи? Особенно когда дело касается их самих. Очевидно же, что в игре на фортепьяно мне никогда не суждено достичь высот Антуана сар Дигхтеля, приложи я к тому массу усилий и годы практики.

Клаус поставил нас обоих в неудобное положение. Среди зрителей было полно наемников, во главе с их командиром Куртом Стаккером – профессионалов своего дела. И все они пришли к выводу – Клаус откровенно никудышен. Ну а сам я завишу от него настолько, что не даю ему повода в этом убедиться.

Расплачиваться пришлось тем же вечером, причем так, как даже не предполагал. Наемники разбили собственный лагерь немного в стороне от всех. И когда остальные еще им занимались, у них давно уже все было готово - что значит навык. В том числе и ужин. Проходя мимо, я и получил приглашение к ним присоединиться. Из уст Стаккера, и оно прозвучало иронически, а свою иронию тот выразил нарочито растянув вторую «р».

- Как насчет того чтобы отведать из солдатского котелка, господин сарр Клименсе?

Справедливости ради, котелок был отнюдь не солдатским: для него самого и четырех офицеров, был сервирован раскладной стол. Но посуда и приборы на нем были самыми обычными, а венчал его пусть не котелок, но горшок из чугуна. Из которого исходил запах пшенной каши с мясом. Ароматно так исходил, и я не смог побороть искушения.

- Отчего нет?

- Ну тогда присаживайтесь.

Места шестерым за столом хватило едва-едва. Передо мной оказалась такая же, как и у всех остальных оловянная чашка, но ложка была серебряной, пусть и десертной.

- Сколько вам, господин сарр Клименсе? – держа наготове половник, поинтересовался заросший до самых бровей мужик. Который, как понимал, являлся в отряде Стаккера поваром.

- Давай-ка я сам.

Чашка оказалась довольно вместительной, и наполни он ее до краев, мне столько не осилить. И в тоже время хотелось не уйти из-за стола полуголодным – слишком соблазнительным был запах у каши.

- Сарр Клименсе, может быть и… - Стаккер взглядом указал на бутылку рома, без которой и ужин для них стал бы не ужином.

- Спасибо, нет.

Каша действительно не разочаровала. Разговор за столом не задался: мое присутствие всех определенно сковывало, и они лишь изредка обменивались фразами. И тостами, когда выпивали в очередной раз. Стаккер и тут был верен себе, подняв один из них:

- За здоровье его величества короля!

Совершенно очевидно, что не присутствуй за столом я, ему бы и в голову не пришло вспоминать монарха, и уж тем более пить за его здоровье. Посыл Курта был очевиден – заставить выпить вместе со всеми. Мне удалось отделаться, буркнув:

- Очень надеюсь, здоровья у его величества не убавится, если я откажусь: что-то в последнее время печень пошаливает.

Стаккер поставил себя в дурацкое положение, впрочем, как и остальных: в таких случаях пьют стоя, и потому им пришлось подняться. В то время как сам я сделал жест ложкой: полностью вас поддерживаю господа! И даже рад присоединиться, но увы, собственное здоровье не позволяет. Его только и хватило, что на поединок с будущим наместником.

- Спасибо, - покончив с кашей, и поднимаясь из-за стола сказал я. – Ваш повар заслуживает все мыслимые комплименты.

Подумав, облизывать ложку не стал – это было бы уже слишком. Поскольку явилось бы третьим ответным уколом в ответ на единственный выпад Курта Стаккера. Каша - одно из самых сытных блюд, и в тот вечер, за ужином в компании Клауса, в шатре, который так и назывался – обеденным, вяло ковырялся вилкой в блюде перед собой.

На следующий день ко мне подъехал Стаккер. Некоторые время мы молчали. Затем он сказал.

- Не ожидал, сарр Клименсе.

- Чего именно?

- То, что вы усядетесь с нами за один стол.

- Это еще почему?

Не мною замечено, причем в самые незапамятные времена, ничто так не скрашивает долгую и потому скучную дорогу, как беседа.

- Ну, для всех тех, кто носит перед фамилией «сар», мы – быдло. Что же тогда о других?

«О другом, Курт, о другом. Я - единственный». Наверное, он говорил о наболевшем. Поскольку голос его слегка подвел. И почти наверняка за всем этим стоит нечто такое, что, возможно, стоило ему карьеры, а то и поломанной жизни.

- Понимаете ли в чем дело, господин Стаккер… Быдло – это состояние души. А оно не зависит от происхождения, и уж, тем более, от достатка, только от воспитания. Согласен, удобно: назвал кого-нибудь быдлом, и как будто бы им уже не являешься. Но так ли это на самом деле? Если человек, кем бы он ни был, громко портит воздух в присутствии жены и детей – он и есть самое настоящее быдло. Будь он даже его величеством Эдриком Плюгавым. Извините, Эдриком Великолепным, хотел сказать.