Адмирал Империи 29 (СИ)

— Сэр, срочное донесение: только что произошло полное обнуление кормового защитного поля! — надрывался молоденький лейтенант-оператор, с паникой в голосе пытаясь перекричать пронзительный, леденящий душу вой аварийных сирен, обращаясь к контр-адмиралу Горацио Ди Сенне. Дрожащей рукой офицер указал на тактический экран, истерически моргающий багровыми всполохами. — Сканеры показывают: русские сосредоточили огонь всех своих орудий на наших маршевых двигателях… Они целенаправленно выводят из строя ходовую часть «Айовы»…

Горацио, мертвенно бледный, с пепельным от смертельной усталости лицом, лишь обреченно кивнул в ответ, безвольно осев в командирское кресло. Контр-адмирал прекрасно понимал, что означают эти слова растерянного лейтенанта — уже совсем скоро плазменные заряды беспрепятственно ворвутся в самое сердце корабля, в незащищенные недра силовых установок «Айовы», безжалостно спалят и разрушат их до основания, мгновенно превратив величественный флагман, эту некогда непобедимую крепость, в жалко дрейфующую груду металлолома. Да, печальный итог очевиден: «Айова» легенда и гордость всего космического флота Американской Сенатской Республики, линкор, наводивший ужас одним своим появлением доживал сейчас свои последние скорбные мгновения. Впрочем, как и все остальные корабли Горацио, чьими искореженными, безжизненными остовами был теперь сплошь усеян маршрут отступления протяженностью едва ли не в миллион километров — от орбиты злосчастной планеты Никополь-9, от которой, собственно, и началась эта катастрофа, по направлению к межзвездному переходу на «Тавриду».

Ди Сенна страдальчески скривился, стиснув виски побелевшими от напряжения пальцами. С трудом разлепив воспаленные веки, Горацио скосил мутнеющий, застланный пеленой взгляд на мерцающую тактическую карту, лихорадочно блуждая взором по скоплениям разноцветных огоньков, лишний раз убеждаясь в пугающей правоте своих невеселых выводов — «Джерси Блюз», его дивизия, гордость всего 1-го «ударного» космофлота АСР, увы, окончательно и бесповоротно перестала существовать как боевая единица.

Что осталось от недавнего величия и мощи? Из девятнадцати вымпелов, с коими контр-адмирал, ослепленный жаждой реванша, ринулся в свою последнюю, обреченную на провал отчаянную контратаку на проклятую эскадру русских крейсеров капитана-командора Романовой, к текущему моменту в относительно боеспособном состоянии пребывало от силы семь линкоров и крейсеров. Да и те представляли собой жалкое зрелище — израненные, оплавленные, объятые пламенем пожаров, корабли из последних сил уползали прочь, безнадежно пытаясь оторваться от погони. В их числе был и флагман самого Ди Сенны «Айова», с которым рухнувший в бездну отчаяния контр-адмирал сейчас мысленно прощался. В довершение всех бед, сейчас и речи не шло о каком-то организованном отступлении уцелевших крох вымпелов «янки» единым кулаком. Какое там! Каждый коммандер удирал в одиночку, абсолютно не помышляя о товарищах по несчастью. Воистину, то, что совсем недавно являло собой образец несокрушимой боевой мощи и вселяло трепет в сердца врагов, сейчас больше напоминало панически бегущее во все стороны стадо перепуганных овец.

«Как же это, черт возьми, случилось?! — лихорадочно метался Горацио, терзаемый болезненными вопросами без ответов. — Ну как, спрашивается, могла изначально слабая, существенно уступающая нам не только в численности кораблей, но и по всем ключевым боевым характеристикам эскадра противника, эта жалкая кучка старых посудин наголову разгромить и буквально распылить в космическую пыль одно из сильнейших и элитнейших соединений доблестного космофлота Американской Сенатской Республики?!»

Сгорбившись в кресле, Ди Сенна кусая губы, начал вслух, хрипло и надрывно, разговаривая сам с собой, словно в беспамятстве, механически перечислять, почти конвульсивно загибая пальцы:

— Сперва эта хитрая лиса, княжна Таисия, будь она неладна, ловко укрыла свои жалкие корабли за массивными конструкциями орбитальных промышленных модулей и пустых емкостей наливных терминалов Никополя-9, — вкрадчиво прошептал американец, до боли закусывая нижнюю губу. — Ну и что, спрашивается, это ей дало, а?! На первый поверхностный взгляд — практически ничего существенного, доли процентов защиты, не более того. Но, нет… Под прикрытием этих проклятых конструкций на орбите фронтальные защитные поля вражеских крейсеров изнашивались и истончались гораздо медленнее, чем у кораблей авангарда моей дивизии. Это раз.

Горацио перевел дух, медленно разжал и тут же вновь стиснул похолодевшие пальцы, ощущая, как его бьет крупная дрожь, и продолжил горестный перечень своих просчетов: