Адмирал Канарис - "Железный" адмирал

У Редера было время поразмышлять об этом, когда он ехал в Шлахтензее; господин Канарис пригласил его в свои апартаменты, чтобы в домашней беседе за чашечкой кофе и крепкой сигарой обсудить некоторые проблемы. Компанию Редеру составил старший военный судья Ноак — без свидетелей беседовать с адмиралом Редер не хотел.

Впрочем, Канарис мало что прояснил. «Да, — сказал он, — Бонхеффер и впрямь проходит у нас по категории «нужных» людей, но никогда не принимал участия в серьезных операциях. Тем более на территории рейха. Мы же четко договорились с гестапо о разграничении полномочий!» А когда он узнал, что пастор сам находится под наблюдением гестапо, то расстроился окончательно: «Да что вы говорите? Почему мне Донаньи не доложил об этом?..»

Редер не поверил адмиралу. И снова взялся за Донаньи, полагая, что рано или поздно тот выложит всю правду. Редер никогда не хватал звезд с неба. Его выручали только натиск и бульдожье упрямство. Что ж, обвинение в государственной измене ломало и не таких упрямцев...

Однако Донаньи ловко уходил от обвинений в государственной измене, выпячивая другую сторону дела— «финансовую нечистоплотность». Редер вдруг обнаруживает, что его подопечного, человека до недавнего времени, в общем-то, бедного, связывают какие-то непонятные отношения с весьма богатыми людьми. Так, Освальда Хюбенера, совладельца страховой фирмы «Яух унд Хюбенер», по ходатайству Донаньи освободили от воинской службы. Еще один совладелец этой фирмы, Отто Хюбенер, обратившись к пражским властям, помог маклерс-

кой фирме самого Донаньи справиться с трудностями. Граф Островский из Штирии с помощью Донаньи устроил своего друга Пауля Штруццла сперва в фирму «Яух унд Хюбенер», а затем в абверовский полк «Курфюрст». Наконец, Шмидхубер помогал Донаньи с дорожными аккредитивами.

Особенно заинтересовали следователя отношения, сложившиеся у Донаньи с Отто Хюбенером. В июне 1941 года Донаньи хотел купить виллу в Закро-ве. Она оценивалась в 83 тысячи рейхсмарок плюс налог, взимаемый при покупке земельного участка, а это еще 4150 марок. Часть суммы Донаньи получил в банке, но ему не хватало еще 40 тысяч рейхсмарок. Их предложил одолжить ему Хюбенер. Донаньи поначалу колебался: «Зачем вам это? Вы же можете гораздо лучше вложить свой капитал!» Хюбенер ответил ему: «Вы еще мне будете советовать, как вкладывать мой капитал! Я умел вкладывать капитал еще тогда, когда вы под стол пешком ходили!»

Хюбенер прислал ему договор о ссуде. Условия его были весьма соблазнительны. Правда, Кристина фон Донаньи, более решительная, чем ее супруг, была не вполне довольна и этим подарком: срок ссуды— 10 лет— показался ей слишком коротким. Двадцать лет было бы лучше! Хюбенер взял бумагу назад, извиняясь «за ошибку своей секретарши». И Донаньи в конце концов получил заем на «неопределенное время» под смехотворный ссудный процент — всего 2 процента в год.

Редер поразился такому документу. Конечно, странная ссуда — своего рода завуалированная взятка. Но кого удивишь в «третьем рейхе» таким открытием? Громкое дело о государственной измене рассыпалось, превращаясь в очередное следствие по поводу служебного взяточничества.

Тогда следователь пошел другим путем. Он заинтересовался ватиканским следом. Теперь вся ярость его обрушилась на Мюллера-Оксензеппа. «Между Редером и мной начались резкие столкновения — он рычал, угрожал, оскорблял моих знакомых», — вспоминал Мюллер. Однако оказалось, что и этого обвиняемого не сломить: хитрости, упрямства и у него оказалось в достатке.

Редер злился, топал ногами и... ничего не мог поделать. Понемногу он убеждался, что с этим простым — на первый взгляд — делом ему не справиться, если не произойдет чуда. Всякий след заводил в тупик. Пресловутую «клику мятежных генералов» обнаружить никак не удавалось. Хорошо бы, конечно, как следует потрясти этого «старого лиса» Кана-риса, но кто позволит?

Редер обратился за разрешением к доктору Кре-лю. Тот откровенно удивился и принялся успокаивать следователя. В репутации адмирала Канариса нельзя усомниться. Он искренне верен фюреру и государству. Подозревать его — преступление.

Но Редер настаивал, и в конце концов оба юриста пришли к соглашению: всякий раз перед разговором (но отнюдь не допросом!) с Канарисом Редер будет составлять список вопросов и показывать его Крелю. Тот, кстати, порой и сам присутствовал при беседах с адмиралом, всякий раз удивляясь, как резко тот стал сдавать.

Действительно, последние события надломили его. Адмирал словно впал в летаргию, он не способен был ни на какое решительное действие. Однако инстинкт самосохранения в нем еще не угас, и Ка-нарис держался на беседах-допросах одной линии: он все отрицал. Нет, он не разрешал вести разведку на территории рейха. Нет, он никогда не позволял своим подчиненным роскошествовать. Как руководитель абвера, он всегда требовал от господина До-наньи и других офицеров строгих финансовых отчетов. Нет, Бонхеффер не был полноправным агентом. В абвере вообще нет церковной разведки.

* * *