Адмирал Канарис - "Железный" адмирал

Однако все эти отговорки были уже лишними. В тот день в комнату Зондереггера вошел человек, который сыграл страшную роль в судьбе многих немецких военных. То был Керстенхан, бывший водитель Шрадера.

21 сентября Зондереггер узнал от него кое-что весьма любопытное: в 1942 году Шрадер и Хайнц вывезли из зарубежного отдела абвера два автомобиля, груженных какими-то бумагами. Они подъехали к некоему берлинскому зданию, где над входом было написано «Морское торговое дело»; год спустя бумаги забрали оттуда и доставили в какой-то бункер близ Цоссена. Зондереггер довольно быстро нашел «берлинское здание». Оказалось, что речь шла о Прусском государственном банке. Его директором был Герман Шиллинг, сводный брат Хайнца.

Зондереггер догадался, что Хайнц был очень важной персоной. И как ему позволили улизнуть! Он тотчас потребовал снова арестовать Хайнца, но того нигде не нашли. Тогда задержали Шиллинга. Однако он ничего не знал: лишь рассказал, что брат попросил его сдать в банковский сейф какие-то бумаги, он согласился и больше ни о чем не спрашивал.

Ладно, успокоился Зондереггер, теперь важнее другое: где лежат эти бумаги? По словам шофера, выходило, что бункер расположен где-то на территории «Майбаха-Н». Вспомнил он и как выглядел сейф.

22 сентября Зондереггер и Керстенхан приехали в «Майбах-Н». Шофер сразу нашел и бункер, и сейф. Вскоре сейф был вскрыт. Зондереггер в удивлении перебирал бумаги — весь архив заговорщиков лежал перед ним. Они с чисто немецкой пунктуальностью фиксировали каждое свое действие. Малейшее недовольство режимом было строго документировано. Был здесь план переворота, придуманный Осте-ром, и рукописные замечания к нему как самого генерала, так и Хайнца, Гизевиуса, Гроскурта. Тут же имелись материалы по «делу Бломберга — Фрича», отчеты о переговорах Мюллера в Ватикане, наброски речей Бека, планы «бескровного путча» Донаньи и, наконец, выдержки из дневников Канариса, давно и безуспешно разыскиваемых.

Просматривая бумаги, Зондереггер быстро понял, что гестапо было неправильно информировано. Недовольство среди офицеров впервые зародилось не зимой 1941/42 года, когда армия потерпела поражение, а гораздо раньше. Документы, найденные в Цоссене, относились к 1938, 1939, 1940 годам. Теперь гестаповцы поняли, что заговор созрел еще до войны.

Следствие начиналось сызнова. Теперь подозрение падало на многих людей, державшихся в стороне от июльского заговора. Обвинялись генерал Томас, руководитель уголовной полиции Небе, генерал-полковник Гальдер, генерал-фельдмаршал фон Браухич, капитан третьего ранга Лидиг... Казалось, списку подозреваемых не будет конца.

Гуппенкотену приказано было составить для фюрера отчет о находке и включить туда фотокопии важнейших документов. В середине октября работа завершилась — папка, поданная фюреру, насчитывала 160 страниц. Вскоре Гитлер принял решение: продолжить следствие, самым строгим образом соблюдая тайну; по окончании допросов подробно информировать его; впоследствии дела обвиняемых не передавать в Народный трибунал.

Резолюция Гитлера на какое-то время спасла адмирала и ближайших его друзей. Участь остальных заговорщиков была иной. После допросов и пыток они попадали в Народный трибунал. Его председатель, Роланд Фрейслер, в 1919—1920 годах был фанатичным большевиком и членом ВКП(б), защищал советскую власть в Сибири. Там он, похоже, научился судить по-большевистски и теперь штамповал приговоры с однообразностью хорошо отлаженного механизма: смерть, смерть, смерть.

Вообще отношение следователей к Канарису поражает. Его товарищей, сидевших под следствием, безжалостно выгоняли из армии, лишали званий (иначе их дела не вправе был рассматривать гражданский Народный трибунал). Канариса тоже уволили, но в приказе Деница от 19.09.44 г. не прозвучало ни малейшего оскорбления. Спокойная, бесстрастная запись венчала достойную карьеру старого офицера: «...Уволить адмирала для особых поручений Канариса с активной военной службы на военно-морском флоте».

Даже гестаповцы относились к нему с каким-то почтением. В их протоколах сплошь и рядом мелькают формулы «бывший полковник Хансен», «бывший группенфюрер СС Небе» — и рядом «адмирал Канарис». Высшие чины СС искали встречи с адмиралом в отставке. По словам Шелленберга, его навещал Гиммлер. За несколько недель до смерти Кана-рис, живо жестикулируя, прохаживался по двору концлагеря Флоссенбюрг бок о бок с Кальтенбрун-нером.

* * *

Впрочем, сам узник не обманывался. После находки документов положение его стало безнадежным. Он тяжело переживал это известие, клял легкомысленного Остера. Сколько раз он приказывал ему и Донаньи уничтожить все документы, сколько раз уличал их в беспечности! И вот теперь несгораемые бумаги оказались в руках у гестаповцев.