Адмирал Канарис - "Железный" адмирал

Хуже того, Остер, видя, что смерть неминуема, начал с какой-то страстью признаваться следователям во всех замыслах. Он хотел сохранить в архивах гестапо и памяти людей мельчайшие подробности своей борьбы с преступным режимом. Руками гестаповцев он пишет историю немецкого Сопротивления, увлекая за собой и своих, впрочем уже обреченных, товарищей.

Однако и в безнадежном положении Канарис пробовал бороться. Итак, что за документы нашли в «Майбахе-И»? Чем они опасны для него? Два десятка страничек из его дневника. Что он описывал там? Свои разговоры с Гальдером и командующими западными армиями, датируются они зимой 1939/40 года. Речь шла о путче. Далее, воззвание путчистов с его рукописной правкой. Подробности переговоров в Ватикане. Наконец, дело, которое вел Роледер: офицер абвера выдал срок немецкого наступления на западном фронте. Канарис лично прикрыл расследование.

Обвинения очень серьезные. Теперь уже нельзя, как прежде, говорить, что он никак не участвовал в заговоре. Защиту надо выстроить иначе: незнание превратить в нежелание. Вот что он теперь будет выкладывать: да, он участвовал в подготовке заговора, но мятежники не догадывались, для чего он это делал. Он, Канарис, — руководитель спецслужбы. Не его ли прямая обязанность — выслеживать заговорщиков, находить и расстраивать их планы? Ради этого он втерся путчистам в доверие и ждал, когда те начнут действовать, чтобы разом подавить мятеж. Однако заговорщики так и не решались на открытое выступление, и он продолжал следить за ними.

Так же можно было выкрутиться и из истории с переговорами в Ватикане и объяснить «дело Роледе-ра». Тем более бумаги написаны очень расплывчатым, двусмысленным языком, с их помощью можно не только обвинять человека, но и защищаться от наветов.

Конечно, трудно будет перехитрить гестаповцев, если начнут всплывать другие улики, например несколько тетрадей, в которых Канарис — начиная с 1938 года — вел свой дневник. Двадцать страничек оттуда попали в гестапо. Остальное, тешил себя Канарис, спрятано в надежном месте. В этих черного цвета тетрадях адмирал комментировал все важные события, происходившие с армией и страной. Много преступных мыслей скрывается в них. Где же они лежат — пять дневников, которые он вел в Германии, и шесть тетрадей с путевыми заметками? Да в том же «Майбахе-Н», в одном из сейфов. Копию дневников держал у себя Шрадер. После 20 июля он стал уничтожать эти записи, остальное довершила жена.

Однако гестаповцы не дали Канарису укрыться за отговорками. Гуппенкотен и Зондереггер безжалостно осыпали его вопросами, стремясь уличить изворотливого адмирала. После чтения бумаг, найденных в Цоссене, у них зародилось подозрение, что Канарис предал не только фюрера, но и родину. Они были уверены, что за переговорами в Ватикане стоял именно шеф абвера и что срок наступления на западном фронте был выдан союзникам по его приказу.

«Известно, — сообщал Гуппенкотен, — что Данию и Норвегию тоже предупредили о немецком наступлении», но неясно, кто это сделал. Вот еще одно предательство: в ночь накануне наступления на Балканах (1941 г.) сотрудники Научно-исследовательского института Германа Геринга подслушали телефонный разговор полковника Ваухника, югославского военного атташе в Берлине. Полковник предупреждал Белград о немецком вторжении. Кто его известил? Узнав об этой истории, Остер удивился. Нет, с этим военным атташе он не имел дела. Тогда Гуппенкотен сделал вывод: тут виноват Канарис.

Гуппенкотен держал в уме и прошлогоднее признание Шмидхубера: Канарис-де выдал срок наступления под Воронежем. Тут же гестаповец вспомнил одного сомнительного знакомого в окружении адмирала— барона Каульбарса. Гестапо уже выяснило, что Каульбарс через шведского военного атташе Юлинна-Даннфельда связывался с советскими представителями. Агент гестапо в шведском посольстве в Берлине раздобыл даже копии докладов Юлинна-Даннфельда, из которых видно было, что военный атташе «был точнейшим образом осведомлен о всех

военных операциях и замыслах, в особенности на Восточном фронте».

Отсюда Гуппенкотен заключил, что Канарис через Каульбарса и Юлинна-Даннфельда выдавал Советам немецкие военные тайны. Заинтересовался он и возможными связями Канариса на Западе. Так, Гизевиус, живший в Швейцарии, контактировал и с Алленом Даллесом, резидентом США в Швейцарии, и с польским правительством в изгнании, пребывавшим в Лондоне. Доказательства были вот какие: у г-на Даллеса удалось похитить из мусорной корзины копию одной любопытной бумаги. Речь шла о том, что делать с членами НСДАП после того, как союзники оккупируют Германию. Сочинителем сей инструкции был, как полагали, Гизевиус.

* * *