Адмирал Канарис — «Железный» адмирал

Тем более что, как он понимал, терпеть оставалось недолго. Расстановка сил в верховном главнокомандовании вермахта изменилась. Генерал Йодль не собирался оставлять Канарису новую дивизию «Бранденбург». Когда Пфульштейн приступал к своим обязанностям, Йодль внушительно сказал ему: «У оперативного отдела нет собственных воинских частей. Каждую дивизию приходится с трудом, а часто и со скандалами выклянчивать у главного командования сухопутных войск. Это невыносимо и недостойно! Поэтому вновь формируемая дивизия «Бранденбург» будет непосредственно подчиняться оперативному отделу верховного главнокомандования. Распоряжаться ею буду лично я».

Канарис стерпел и это. Он лишь попросил Йодля обсудить с ним кадровые вопросы и проблемы разведывательной и диверсионной работы. Кроме того, 5-й полк дивизии остался базовой воинской частью абвера-II и подчинялся непосредственно Канарису.

В общем, вовлечь дивизию в государственный переворот было совершенно нереально. Пфульштейн, в скором времени ставший генерал-майором, осторожно лавировал между Остером, старым своим другом, и Йодлем, новым своим начальником. Но Остер ни о чем не догадывался…

И вообще он был бодр и деятелен, наводил справки все о новых командирах воинских частей, на которых, как считал, вполне можно было положиться. Так что через 2–3 месяца генерал Ольбрихт вполне сможет сказать курьеру Трескова: «Мы готовы», — и все начнется.

Потому-то Остер и был так взволнован арестом майора Шмидхубера. Путч мог провалиться, не начавшись. А все из-за какого-то мюнхенского спекулянта и контрабандиста, который сидит в тюрьме РСХА и что-то там болтает эсэсовцам.

Ведь предупреждал же он Донаньи, чтобы не водил знакомство с этим прохвостом! Однако тот его не послушался; его семейство с годами все теснее сходилось с хозяином пивоварни и португальским нештатным консулом Шмидхубером. Этот темноволосый баварец просто очаровал Кристину фон Донаньи. Еще бы! Ведь Шмидхубер всегда был изысканно галантен. Если он приезжал в Берлин и останавливался у Донаньи, то вез с собой чемодан подарков.

О подарках баварца вообще ходили легенды. У себя в Мюнхене он не оставлял без внимания ни одного абверовца. В Берлине, в «доме на набережной», многие офицеры гордились дружбой со Шмидхубером — человеком, который был не только щедр, но и обладал множеством полезных и самых неожиданных связей.

Лишь Остер — надо тут отдать ему должное — не доверял Шмидхуберу. И теперь он нисколько не удивился, что баварец вляпался в какую-то темную аферу с валютой. Его поражали только размах скандала и разгильдяйство дельца. А также беспокоило то обстоятельство, что теперь по милости Шмидхубера опасность угрожала и самому Остеру, и Канарису.

Начиналось же все с сущего пустяка. В канун Троицы 1942 года Иоганнес Вапенхенш, начальник пражского отдела по борьбе с контрабандой, узнал от своих служащих, что в ближайшие дни на одном из двух главных вокзалов Праги будут продавать огромную партию долларов. Он послал своих людей на означенный вокзал. Через несколько часов те вернулись и привели с собой некоего спекулянта Давида, доверенного человека крупной пражской фирмы. Его схватили, когда он пытался сбыть какому-то чеху 10 тысяч долларов по очень высокому курсу.

В сумке арестованного нашли кроме валюты еще и множество драгоценных камней, упрятанных в почтовые конверты. На конвертах красовалась пара фамилий: Шмидхубер и Икрат. Давид признался, что эти двое — офицеры абвера из Мюнхена. Он продавал деньги и ценности по их поручению. По просьбе обоих он также ездил за границу, например в Швейцарию.

Вначале Вапенхенш не поверил в «эту клевету». Наверняка чех подкуплен вражеской разведкой, решил он. Он обратился в пражский филиал абвера, но тамошний офицер посоветовал связаться с гестапо. Здесь Давида снова допросили и к его показаниям отнеслись достаточно серьезно. Позвонили в Мюнхен; им подтвердили, что Шмидхубер и Икрат работают здесь, что оба они — военные летчики и занимаются теперь разведкой; их интересы — вражеская авиация.

Поначалу ни гестапо, ни Вапенхенш никак не могли взять в толк, что общего между их служебными интересами и валютой, но постепенно все стало разъясняться.

* * *

Хайнц Икрат по своей штатской профессии, служившей ему «крышей», был секретарем португальского консульства в Мюнхене и помощником консула Шмидхубера. В абвере все было наоборот: Икрат руководил сектором «1/авиация», а Шмидхубер ему помогал. Нештатный консул с улыбкой относился к такой перемене рангов; в абвере он занимался своими обязанностями постольку поскольку.

С 1939 по 1941 год он дослужился до звания капитана; потом уволился с действительной воинской службы и стал работать «нештатником». В 1942 году снова вернулся на постояную работу, чтобы получить звание майора. Впрочем, руководитель мюнхенского филиала подполковник Николаус Фихт мало нагружал Шмидхубера; к тому же ходили слухи, что этот летчик выполняет особые поручения берлинского начальства.