Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча

Чтобы отвлечься, Хорнблауэр стал прислушиваться к уличным шумам и понемногу вновь погрузился в сладкую полудрему. Лишь некоторое время спустя он сонно отметил, что внизу быстро стучат копыта, а скрипа колес не слышно. К тому времени как всадник остановился точно под его окном, Хорнблауэр сообразил, кто это может быть, и вскочил с постели, но одеться не успел: на лестнице загремели шаги, потом в дверь заколотили.

– Кто там?

– Посыльный из Адмиралтейства.

Хорнблауэр отодвинул щеколду. За дверью стоял посыльный в сапогах, кожаных штанах и синем сюртуке, держа под мышкой картуз с черной кокардой. Из-за его плеча выглядывал слабоумный хозяйкин сын.

– Капитан Хорнблауэр?

– Да.

Капитану военного корабля не впервой принимать депеши, стоя в ночной рубахе. Хорнблауэр расписался в получении карандашом, который протянул ему посыльный, и распечатал записку.

Секретарь лордов членов Адмиралтейского совета будет весьма обязан, если капитан Горацио Хорнблауэр посетит адмиралтейство в 11 часов до полудня сегодняшнего числа.

– Который час? – спросил Хорнблауэр.

– Девятый, сэр.

– Очень хорошо. – Хорнблауэр не удержался и задал еще вопрос: – Часто ли Адмиралтейство отправляет своих посыльных верхом?

– Только на расстояние больше мили. – В тоне сквозил легчайший намек на то, что думает посыльный об офицерах, снимающих жилье на южном берегу Темзы.

– Спасибо. Можете идти.

Ответа не требовалось. Когда секретарь Адмиралтейства пишет, что «будет весьма обязан», то может не сомневаться, что приглашенный явится. Хорнблауэр быстро побрился и оделся.

На другой берег он переправился в лодке, хотя это и обошлось на полтора пенса дороже. Сперва он убеждал себя, что должен найти почтовое отделение и отправить письмо Марии, затем с улыбкой признал, что просто хотел оказаться на воде после трех дней на суше.

– Кальдер-то ваш, говорят, упустил французов, – заметил лодочник, неторопливо работая веслами.

– Через день-два все будет известно точно, – мягко ответил Хорнблауэр.

– Он их догнал и упустил. Нельсон бы не упустил.

– Мы не можем знать, что сделал бы лорд Нельсон.

– Бони от нас в двух шагах, а Вилли Нов в море. Стыда у этого Кальдера нет! Вот пустили же адмирала Бинга в расход. Надо, чтобы и Кальдера.

Это были лишь первые отзвуки народного возмущения, докатившиеся до Хорнблауэра в тот день. В «Голове сарацина», куда он зашел позавтракать, хозяин засыпал его вопросами, а две служанки стояли и слушали, пока хозяйка не прогнала их заняться делом.

– Дайте мне газету, – сказал Хорнблауэр.

– Газету, сэр? Да, сэр, конечно.

На первой полосе красовался экстраординарный бюллетень: восемь строк выжимки из первой телеграфной депеши, едва ли заслуживающих столь громкого названия; полный отчет Кальдера, который везли курьеры, сменяясь через каждые десять миль, наверное, только-только прибыл в Адмиралтейство. Куда больше Хорнблауэра заинтересовал комментарий редакции; «Морнинг пост» явно держалась того же мнения, что лодочник и трактирщик. Кальдера отправили к Финистерре перехватить Вильнева, что тот и осуществил благодаря мудрости адмиралтейства. Однако Кальдер не выполнил свою задачу: не уничтожил Вильнева после того, как Адмиралтейство все рассчитало и подготовило.

Вильнев вернулся из Вест-Индии, ускользнув от посланного вдогонку Нельсона, и прорвал барьер, поставленный Англией у Финистерре. Теперь он в Ферроле, где может выгрузить больных, пополнить запас пресной воды и вновь выйти в Ла-Манш, чтобы оттуда угрожать британским берегам. События, поданные в таком свете, выглядели несомненным успехом Франции; Хорнблауэр не сомневался, что Бонапарт преподнесет их как крупную победу.

– И что вы думаете, сэр? – спросил трактирщик.

– Выгляньте на улицу и скажите мне, не идет ли там Бони, – ответил Хорнблауэр.

Показательно, что трактирщик и впрямь шагнул к двери, прежде чем осознал свою глупость.

– Изволите шутить, сэр.

Невежественные обыватели, судачащие о флотской стратегии и тактике, немного напоминали Хорнблауэру римлян у Гиббона, обсуждающих природу Троицы в эпоху упадка империи. Однако именно народное возмущение определило столь суровый приговор Бингу, и Кальдер вполне может разделить его участь.

– Пока худшее, что сделал Бони на сегодня, – оставил меня без завтрака, – сказал Хорнблауэр.

– Да, сэр. Конечно, сэр. Сию минуту, сэр.