Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча

«Теперь в этой истории появляется женщина, настоящая женщина из плоти и крови, не выдуманный персонаж романа, как Барбара, Мари и Мария. Из плоти и крови, но воистину святая — такая хорошая, что я позволю себе без разрешения рассказать историю о ней и буду все равно надеяться на прощение. Святая с одной единственной слабостью — неодолимой тягой к цветам. Весной в калифорнийских городах цветут сотни, тысячи деревьев. Кто устоит перед искушением срезать несколько веточек для букета? Вообще-то, насколько я знаю, устоять могут практически все, за исключением моей святой приятельницы. Разумеется, это незаконно, так что я сочинил свой маленький вариант чуда святой Елизаветы Венгерской. Моя приятельница с секатором и сумочкой — чик-чик-чик. Подъезжает полицейский. „Что у вас в сумочке, мэм?“ — спрашивает он. „Всего лишь покупки из магазина“, — отвечает бедная маленькая святая. „Покажите“, — говорит полицейский. Она открывает сумочку — и, разумеется, там и впрямь только покупки».

«Адмирал Хорнблауэр» действительно завершил цикл, по крайней мере хронологически. В романе «Хорнблауэр и „Отчаянный“» (1862) Форестер все-таки вернул свой долг — заполнил часть промежутка в два с половиной года между «Лейтенантом» и «Атропой», но тем не менее нечаянно или нарочно оставил время для событий, непосредственно связанных с Трафальгаром.

Последней законченной книгой Форестера стал «Спутник Хорнблауэра» (1964), включающий тридцать две карты с изящными заметками о местах, где происходит действие, и рассказ о том, как Форестер писал эти книги, и о его писательском методе вообще; неотъемлемую часть книги составляют иллюстрации Сэмюэля Брайанта.

Форестер закончил эту книгу в марте 1963-го, а год спустя дописал постскриптум о планах на следующую книгу: «В прошлом году у меня зашевелилась мысль. Началась она с фальшивых приказов — для армии, военного флота или авиации, — написанных на правильной бумаге в нужной форме и с убедительно подделанной подписью». Форестер предполагал, что это зародыш романа, действие которого будет происходить в современности. Осенью 1963 года у него появились опасения: «Пользуясь еще одной избитой метафорой, я открыл шкаф и увидел там скелет — увидел ясно, несмотря на то что быстро захлопнул дверцу». Как ни хотел Форестер сделать местом действия шотландскую военно-морскую базу Скапа-Флоу в 1916-м и 1940-м либо Пентагон в 1953-м, к лакуне в биографии Хорнблауэра поддельные приказы подходили лучше всего.

В первый день нового 1964 года Форестер сдался. Он взял с полки «Жизнь Джонсона» Босуэлла, чтобы освежить в памяти историю преподобного доктора Додда, повешенного в 1777 году.

Он начал писать «Хорнблауэр и кризис», но так и не закончил. В 1964-м его частично парализовало после инсульта, однако он продолжал диктовать книгу. В «Спутнике Хорнблауэра», говоря о страхе не закончить «Коммодора», он написал: «Со смесью сожаления и довольства я думаю о том, что нет никаких письменных заметок, которые нашел бы какой-нибудь литературный душеприказчик. Я в жизни не писал заметок и, безусловно, не начну делать этого сейчас. Более того, я совершенно убежден, что заметки — как и разговор с издателем за ленчем — не передадут ничего от впечатления, которое я хотел бы создать. Это убеждение я сохраняю по сей день. Судить о книге можно, лишь если она закончена». В случае «Кризиса» он изменил своей привычке, так что заметки о плане книги сохранились. Попытки закончить роман предпринимались неоднократно, но ни одна из них не стала канонической.

В «Спутнике Хорнблауэра» приведен еще один набросок нереализованного плана — рассказа «Колющий удар»:

1819-й год, Хорнблауэр — капитан на половинном жалованье. Его неугомонная натура, как всегда, требует деятельности, и он уже довольно давно берет уроки фехтования. Воспоминания о десятках рукопашных боев теперь окрашены крепнущим осознанием, что колющий удар, направленный умелой рукой, всегда действеннее рубящего. Англия пребывает в послевоенном упадке: работы нет, люди голодают, грабители и воры на каждом шагу, несмотря на драконовские законы, по которым за кражу пяти шиллингов человека отправляют на виселицу. Хорнблауэр приглашен в Портсмут отобедать на флагмане своего друга — скажем, лорда Эксмута, — которому повезло после всех сокращений флота остаться на действительной службе. Хорнблауэр с Барбарой едут в Портсмут и останавливаются в «Георге». Вечером Барбара внимательно оглядывает мужа, убеждаясь, что его штатское платье выглядит безупречно, что он не забыл золотые часы на цепочке и трость черного дерева с золотым набалдашником, затем, как послушная жена, остается скучать в одиночестве.