Адмирал Нимиц

Адмирал Нимиц поначалу поддерживал идею создания субмарины на ядерном топливе, но он не мог спорить с мнением Парсонса и других экспертов, согласных, с Парсонсом. Нимиц взглянул на проблему под другим углом. В сентябре 1946 г. он назначил совет, в который вошли опытные офицеры-подводники, для изучения противолодочной техники и новых конструкций лодок. Совет пришел к заключению, что, при неизбежном совершенствовании поверхностных и околоповерхностных систем обнаружения, подлодкам придется уходить на такую глубину, где воздушные двигатели станут бесполезными. В своем окончательном докладе, представленном в январе 1947 года, группа настаивала на необходимости постепенной замены существующих лодок на дизельные модели, способные погружаться с большей скоростью и дольше оставаться на глубине. Также говорилось о необходимости проведения экспериментов с лодками, в которых используется перекись водорода, и о разработке и внедрении «установок производства ядерной энергии для подводных лодок, что сделает возможным погружение на неограниченную. глубину при высокой скорости погружения». Нимиц немедленно одобрил эти рекомендации.

Риковер знал, что Нимиц одобрял первичные разработки по созданию атомных подводных лодок и, несмотря на возражения экспертов-ядерщиков, полностью его поддерживал. Но срок пребывания Нимица на посту командующего морскими операциями истекал в декабре 1947 г. Никто не мог бы сказать заранее, какого мнения по этому вопросу будет следующий командующий. Времени было не в избытке.

К исходу 1947 г. Риковер понял, что прогресс, сделанный в разработке ядерного двигателя, должен ограничить возражения физиков, которые продолжали рекомендовать общие разработки, а не попытки конкретного воплощения. Риковер начал готовить меморандум; он надеялся, что сможет убедить Нимица отправить этот документ министру Салливану. В меморандуме указывалось, что только ядерная энергия сможет обеспечить флоту высокоскоростные субмарины, способные находиться под водой неограниченное время — лодки, разработка которых стала необходимостью. Указывалось и то, что, если приложить все усилия, лодка, способная выпускать ракету с ядерной боеголовкой, может появиться уже к середине 1950-х. Меморандум рекомендовал министру донести сведения о «стратегической и тактической важности разработки лодки, которая движется благодаря ядерной энергии», до сведения министра обороны, а также Совета по исследованиям и развитию. Потребовалось несколько недель переговоров и самого тщательного изучения меморандума, прежде чем Риковер получил необходимое одобрение экспертов-ядерщиков и ветеранов-подводников. Потом он отправил документ адмиралу Нимицу.

Нимиц, которого убедили аргументы Риковера и одобрение экспертов, поддержал меморандум. Его подписание стало одним из последних официальных актов Нимица; меморандум был передан министру Салливану. Салливан, посчитавший изложенное убедительным, подписал меморандум и передал его министру обороны Форрестолу и Ванневару Бушу, председателю Совета по исследованиям и развитию, и адмиралу Кокрейну, руководителю Корабельного бюро. Хотя на пути предвиделось много трудностей, Риковер и его помощники получили одобрение, и их проект стал центральным.

Когда Нимиц стал командующим морскими операциями, он не мог бесконечно продолжать работать по вечерам и воскресеньям. Реорганизовав Управление и расширив «район опорных пунктов», он снова смог заниматься только теми из своих обязанностей, которые никто больше не мог или не имел права выполнять. Он начал проходить утром по три с четвертью мили до места работы пешком, и столько же — днем, возвращаясь с работы в Дом обсерватории, кивая всем встречавшимся на пути. Иногда он звонил миссис Нимиц, она выходила ему навстречу, и остаток дороги они проходили вместе. Адмирал не отказывался от этой привычки ни в летнюю жару, ни в самые холодные зимние дни.

Однажды, в середине зимы, Нимиц вышел после работы в обычное время, в синей форме и перчатках, но без пальто и, не обращая внимания на сильный снегопад, собрался идти домой. «Адмирал, — сказал Флаки в некоторой тревоге, — позвольте, я вызову машину». Нимиц поблагодарил и отправился пешком.

Флаки и коммандер Брутон посовещались. Машины Флаки в министерстве не было, и адмиральской тоже. Снег пошел еще гуще. Брутон решил прибегнуть к авторитету высшей власти. «Я позвоню миссис Нимиц», — сказал он.

«Миссис Нимиц, — сказал Брутон, — адмирал пошел домой пешком, по такому снегопаду. Надеюсь, вы не пойдете встречать его».

«Конечно, нет», — ответила она.

«Полагаю, будет лучше, если я поеду за ним и подберу его по дороге».

«Так и сделайте», — сказала миссис Нимиц.

Брутон сел в машину и поехал по дороге, по которой обычно ходил Нимиц. Он проехал уже больше мили, когда заметил адмирала, бредущего по колено в снегу, с сугробами на фуражке и плечах. Брутон остановился, открыл дверцу и пригласил его садиться: «Я звонил миссис Нимиц, и она велела подвезти вас». Адмирал с облегчением сел в машину, и Брутон отвез его домой.