Адмирал Спиридов

Количество погибших турецких моряков осталось неизвестным. Противнику было не до спасения экипажа «Реал-Мустафы». Двойной взрыв и гибель флагманского корабля настолько деморализовали подавляющее большинство личного состава неприятельских судов, что флот перестал повиноваться Гассан-паше. В подчинении у турецкого флагмана оказался лишь 100-пушечный корабль «Капудан-паша» и две каравеллы, которые еще продолжали артиллерийскую дуэль с кораблями русского авангарда и кордебаталии (корабли арьергарда под командованием Эльфинстона подошли к месту боя, когда последний был закончен), обстреливая преимущественно «Три святителя» и «Три иерарха». Остальные суда турецкого флота в беспорядке покинули боевую линию и, кто как мог, торопились уйти в Чесменскую бухту.

Стойкости у Гассан-паши хватило ненадолго. Он, как и предвидел Спиридов, не собирался жертвовать собой. В половине второго последние корабли противника вышли из боя и взяли курс к Чесме.

Маневр, задуманный и осуществленный Спиридовым, всецело оправдал себя: он позволил русским морякам одержать победу над сильнейшим противником, причем в условиях незнакомого для них морского театра, и стал началом конца старой линейной тактики парусного флота.

И все-таки бой в Хиосском проливе не изменил соотношение сил. Численное преимущество по-прежнему оставалось на стороне турецкого флота, потерявшего только один линейный корабль.

Осталось, опять-таки из-за безветрия, и преимущество в скорости хода. Буксируемые гребными галерами, неприятельские суда легко ушли от объединенной эскадры.

К исходу дня турецкий флот укрылся под защитой береговых батарей в Чесменской бухте, а русские корабли заняли якорную стоянку неподалеку от входа в нее с таким интервалом (на расстоянии кабельтова один от другого), чтобы пресечь любую попытку противника выскользнуть или прорваться из бухты в море.

Тогда и возникла мысль, подсказанная хвастливым обещанием Гассан-паши султану и тем, что случайно произошло с «Евстафием» и «Реал-Мустафой». Взгляд на Чесменскую бухту, битком набитую неприятельскими судами, помог Спиридову и другим морякам увидеть такую возможность уничтожения турецкого флота, о какой и помыслить не мог Алексей Орлов.

Это стало ясно на заседании военного совета объединенной эскадры.

VIII

Военный совет собрался под председательством «главнокомандующего» на линейном корабле «Три иерарха» через сутки после боя в Хиосском проливе, 25 июня, в пять часов дня.

К этому часу все повреждения, причиненные в бою судам объединенной эскадры, особенно линейному кораблю «Три святителя», на котором Спиридов поднял свой флаг после гибели «Евстафия», были устранены. Корабль адмирала пострадал больше других (на нем перебило брасы и пробило ядрами корпус) из-за того, что в последние минуты боя оказался под перекрестным огнем — «Капудан-паши» и двух каравелл с одной стороны, «Ианнуария» и «Трех иерархов» — с другой.

На остальных судах были повреждены преимущественно снасти; однако вовсе не из-за неточной наводки, чем пытался впоследствии кое-кто из историков объяснить этот факт ради пущего умаления противника. Турецкие артиллеристы, обученные французскими инструкторами, действовали так по специальному приказу Гассан-паши. Неприятельский флагман рассчитывал на одно из двух: либо лишить русские суда возможности маневрировать и захватить их после абордажного боя в плен, сохранив на плаву для себя, либо взорвать вместе с выделенными для этого своими судами.

Гассан-паша был хитроумным противником, но его намерения не совпали с его возможностями, несмотря на численное преимущество турецкого флота над объединенной эскадрой. Он так же, как Орлов, плохо знал боевые качества подчиненных ему людей; только фаворит недооценивал эти качества русских матросов, почему и «ужастнулся» перед решительным боем, а Гассан-паша, наоборот, переоценивал способность турецких моряков к стойкости, к самоотверженности, даже «во имя аллаха». В конце концов он перехитрил себя, уведя флот в тесную Чесменскую бухту, где нельзя было ни сражаться, ни маневрировать. Упрямая убежденность в своем преимуществе ослепила его.

Вот эти особенности Эфеса (древнее название Чесменской бухты и города на берегу ее), или Сисьмы (как она значилась на голландской карте, разостланной на столе перед членами военного совета), и неожиданная возможность расквитаться одним ударом с противником и стали предметом споров между «главнокомандующим» и моряками объединенной эскадры.