Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века

Чтобы прийти на помощь Кристине, Тьер решил превратить Иностранный легион в настоящую армию. После прокатившихся по Испании восстаний, подорвавших устойчивость профранцузского правительства Истуриса, Тьер решил довести численность Иностранного легиона сразу до 10 000 воинов[660]. Для этого он стал рекрутировать солдат на Корсике и в Северной Африке. Тьер всерьез намеревался намного превзойти ранее оговоренную с Луи-Филиппом цифру в 6000 солдат[661]. Он думал предоставить командование над только что сформированными воинскими частями видному полководцу и колебался в выборе подходящей кандидатуры. Тьер надеялся, что Бертран Клозель или Тома Бюжо возглавят Иностранный легион. Однако в конечном итоге они оба отказались от командования[662].

Тем временем карлистские войска продолжали свое продвижение вглубь страны, а революционное движение охватило почти всю Испанию. Прогнозы французских легитимистов о том, что в итоге в Испании останутся только две политические силы — карлисты и революционеры[663] — начинали сбываться.

Истурис и Мария Кристина через Райневаля и Буа ле Комта запросили французское правительство, каким будет его отношение, если регентша примет конституцию 1812 года и, напротив, если она вступит в открытую борьбу с революционным движением. Мотивом для такого запроса стали постоянные заверения французских представителей, что их страна усилит Иностранный легион, но не вмешается официально[664]. Луи-Филипп формально возражал против этих инициатив испанской короны. Он, с одной стороны, боялся, что военная интервенция союзников в Испанию может развязать европейскую войну, а с другой стороны, опасался, что Франция может увязнуть в Испании, не имея возможности вовремя эвакуироваться оттуда. Тьер, напротив, хотел бы, чтобы Франция сделала все возможное для поддержки Кристины, ради борьбы против Дона Карлоса, англичан и революционеров одновременно. Поэтому, по признанию самого Тьера в одной из депеш к Райневалю, французский премьер-министр говорил об испанском вопросе с королем, постоянно угрожая ему своей отставкой[665]. Это не происходило без колкостей и язвительности в общении между королем и его главным министром[666].

Адольф Тьер, поддержанный королем Бельгии (он тогда гостил в Париже) и герцогом Орлеанским, сыном французского короля и наследником престола, которые всецело разделяли его точку зрения, столкнулся с возрастающим нежеланием Луи-Филиппа воевать в Испании. Король имел частые беседы по Испании с послами Австрии и Пруссии, Аппоньи и Вертером, которые полностью одобряли его позицию. Быть может и так, что существовала личная переписка между Луи-Филиппом и Райневалем, которая заставила Тьера послать Буа Ле Комта в помощь Райневалю и давать ему инструкции, какой линии поведения следует придерживаться.

Военного вмешательства в дела Испании на тот момент довольно настойчиво требовала большая часть французской либеральной прессы[667]. Французские либералы не хотели видеть в Европе режим, руководителями которого были бы революционеры. Они, скорее всего, боялись влияния испанских событий на политическую жизнь Франции и тем самым разделяли опасения правительства. Конечно, гражданская война не угрожала Франции, но победа левых радикалов или карлистов усилила бы во Франции республиканцев или легитимистов, которые были готовы представлять успехи их испанских друзей-единомышленников как свои собственные победы. Левые во Франции, напротив, боялись, что их правительство, стремясь нивелировать неудачу испанских умеренных либералов, решит отправить войска для восстановления власти регентши. Французские легитимисты также выступали против всякой идеи интервенции в Испанию. Они по-прежнему были против войны со сторонниками Дона Карлоса.

Принципиальным событием для принятия окончательного решения по вопросу об интервенции в Испанию стал бунт, организованный испанскими военными в замке Ла Гранха, рядом с Мадридом, где остановился королевский двор. Регентша Кристина оказалась узницей в собственном замке и попыталась связаться с французским послом, чтобы просить у него совета и поддержки. Сделать ей этого не удалось, и она была вынуждена принять конституцию 1812 года. Взбунтовавшаяся стража потребовала и в итоге добилась отмены чрезвычайного положения, ранее принятого в Мадриде, а также формирования нового правительства. Его возглавил левый радикал Хосе Мария Калатрава, тогда как Истурис просто сбежал. Так осуществилось пожелание французской демократической газеты «Насьональ», которая в день восстания в Ла Гранхе написала: «Карлисты победят своих противников, если защита испанской свободы не перейдет в другие руки. Революционное движение, возможно, принесет на первом этапе смуту и бедствия; но, используя силы всей нации, оно изменит шансы на успех в войне»[668].