Адонай и Альтея

— Мы понимаем, что он свихнулся, — жестко ответил Скрипач. — Второе вот такое? Ради какого-то мистического рестарта? Да и для него самого это будет смерти подобно. Он же лишится всего! И власти, к которой столько лет шел, и положения, и влияния…

— Или он знает что-то ещё, о чем неизвестно нам, — тихо добавил Ит. — Потому что мы что-то упустили, а он — нет. Рыжий, согласись, он никогда не был сумасшедшим. Он рационален до мозга костей, он никогда не поддавался влиянию эмоций.

— Или почти никогда, — заметил Скрипач. — Иной раз он вполне себе поддавался. Например, когда официалка Джесс похитила и под замок посадила, он психовал, как баба-истричка себя вёл. Или ты забыл?

— Это было исключением из правил, да и в руки он себя взял довольно быстро, — возразил Ит.

— В любом случае, он действительно может знать о том, что неизвестно нам, — твердо сказал Фэб, который понял, что спор следует пресечь в зародыше. — Иначе он действительно не пошел бы на этот риск.

— Что решаете в результате? — спросил Роман. До этого он о чем-то переговаривался с Настей. — Мы пригодимся?

— И ещё как, — кивнула Берта. — Сейчас делаем план, три попытки последовательного входа, одна — параллельного, и… да и всё, видимо. На общем входе отслеживать будете вы, с Мотыльками. Потому что больше будет уже некому.

— Вы пойдете в локации все? — уточнил Роман.

— Да, — кивнула Берта. — Все. И вы вчетвером…

— Они будут вдвоем, — ответил Тринадцатый. — Потому что когда вы пойдете в локации, мы пойдем на Берег.

* * *

— Знаешь, в чем главная проблема? — Тринадцатый притормозил платформу, и Пятый, идущий рядом, тоже замедлил шаг. — Тебя не воспринимают всерьез. При таком размере, не смотря на все твои усилия и умения, тебя не воспринимают всерьез. Ты — пожизненная кукла. Мотылек, если угодно. Мелочь. Хиханьки и хаханьки. Ты способен делать то, что другой в жизни не сумеет, но нет, это тоже не имеет значения.

— Джессика тоже вас воспринимала именно как кукол? — спросил Пятый.

— Не совсем. По крайней мере, нам так казалось.

Они решили прогуляться — собственно, почему бы и нет, ведь этот день Берта объявила днем отдыха и планирования, а с планами было покончено уже пару часов назад. Пятому же давно хотелось пообщаться с кем-то из Мотыльков наедине, и поэтому, когда Тринадцатый сам позвал его пройтись, он обрадовался. Странное это было ощущение — вот так, вдвоем, идти по совершенно пустому огромному кораблю. Пустота. Абсолютная, нереальная какая-то пустота. И красная звезда за окном, словно молчаливый наблюдатель.

— Джессика сильный эмпат, и когда к ней попал Брид, она довольно быстро разобралась, что он… отличается от того, что называется «кукла», — Тринадцатый вздохнул. — Их там была небольшая группа, таких эмпатов, но по-настоящему что-то чувствовать могли единицы, большинство просто играло. Это же так увлекательно и таинственно, — Тринадцатый невесело усмехнулся. — Потом… много всего произошло, мы попали к Кэссу, он нас переделал, но… как бы тебе сказать… это пропасть. Мы на одной стороне, вы все — на другой. И когда она нас убила, я, наконец, осознал истинные размеры этой пропасти. Ведь в тот момент, когда ей потребовалось принять решение, она без колебаний принесла нас в жертву — ему. Потому что он для неё был и остается любимым человеком, а мы, — Тринадцатый махнул рукой. — Мы оказались средством для помощи этому самому человеку.

— Она плакала, когда вас хоронила, — напомнил Пятый. Сам он, конечно, не присутствовал, но считку у Фэба попросил. Ещё давно.

— Некоторые плачут, когда хоронят хомяка, — поморщился Тринадцатый. — Или когда выбрасывают износившиеся туфли. По туфлям она, помнится, тоже пару раз плакала, было дело. Когда на Терре-ноль жили, в Питере.

— А что бы ты хотел на самом деле? — спросил Пятый, хотя и так уже понял ответ. — Быть… как все?

— Представь себе, да. Я бы этого хотел. И нормальное тело, и найти Сирин, и жениться, и завести ребенка, а то и двух. А что? Что в этом плохого? — Тринадцатый встал на платформе. — Или необычного? Мы ведь живые. И хотим ровно того же самого, что и другие живые. Нет, я понимаю, что этого всего не будет, но… желания это не отменяет. Разумеется, можно скопировать сознание в искусственно выращенное под задачу тело, вон, у Ромки спроси, как это делается. Но ведь это будет не перенос, а именно что копия. Просто меня станет… двое. Я — останусь собой. В этом самом теле. И не говори мне про самоубийство, потому что это глупо вдвойне. Он, другой, продолжит жить, а я уйду на Берег. В лучшем случае, как ты понимаешь.

Пятый кивнул.

— Да, понимаю, — сказал он. — Но, может быть, что-то всё-таки возможно придумать.

— Не знаю, — пожал плечами Тринадцатый. — Я пока что с придумками такого рода не сталкивался. Разве что воссоздание, но ты же сам в курсе, что это такое, и в каких случаях это работает. Мы ведь не вы, у нас миллиарда реинкарнаций нет. В проекте не заложено.