Адриано Челентано. Неисправимый романтик и бунтарь

– Да всякую. Был сантехником, помощником в типографии, точильщиком, часовщиком. Но как только он обучался чему-либо, тут же бросал это дело и начинал учиться другому. Обучался он всему на «отлично». Я помню, как он осваивал точильное дело. Он не был точильщиком, которые ходят по улицам, а работал в мастерской со всеми этими машинками, инструментами. Чтобы обучиться мастерству, он взял пару ножниц из дома и забрал их с собой. Это были большие ножницы, специально для портных. И он их поточил. Да поточил так, что, когда снова принес их домой, казалось, это были ножницы для стрижки ногтей! А однажды к ним в мастерскую пришел мясник с большим мясницким ножом на заточку. Адриано его взял и поточил. Через пару дней мясник вернулся за своим ножом, и Адриано его отдал. Но теперь он казался скорее перочинным ножичком. «Но это не мой нож!» – кричал мясник. «Как не ваш? А чей же он? – ответил Адриано. – Смотрите – здесь даже и имя ваше выбито». – «Но мой нож был вот таким большим! – сказал мясник. – Мой нож был большим! Этот ножичек ты оставь себе. Он мне не нужен. Мне нужен мой нож».

Хозяину точильной мастерской пришлось оставить себе тот ножичек и купить мяснику новый нож.

Потом Адриано, конечно, всему научился и стал настоящим, умелым точильщиком. Но однажды прямо напротив точильной лавки открылся магазин часовщика. Адриано тут же сменил профессию и начал заниматься часами. Я была очень рада. Профессия часовщика очень хорошая, можно было неплохо зарабатывать и позаботиться, тем самым, о своем будущем. Адриано тоже был рад. Ему нравилось чинить часы, и он действительно делал это хорошо. Если бы не эта история с пением, он стал бы хорошим часовщиком. У него и сейчас есть к этому тяга. У себя дома он соорудил настоящую часовую лабораторию, и когда у него есть время, чинит там часы своих друзей, сестер или других родственников.

–  Вы предпочли бы, чтобы ваш сын все еще занимался часовым делом?

– Нет, нет. Доволен он, довольна и я. И потом, он бы не заработал всех тех денег, которые сейчас имеет. Я не стесняюсь об этом говорить: деньги – это прекрасная вещь, особенно для тех, кто многие годы, как я, существовал без них. Наша жизнь сильно изменилась, и мы должны благодарить за это Адриано. Изменилась внешне, я хотела сказать. Я раньше совсем никуда не выезжала, а теперь я могу себе позволить путешествовать. В машине, на самолете. Я езжу туда, сюда. Я еду туда, куда едет мой сын. Это он меня возит везде. Я не прошу у него ничего, никогда не говорю ему: «Адриано, я тоже поеду с тобой». Это он меня все время об этом просит. Некоторое время назад я ездила с ним в Германию, в Monaco di Baviera, где у него был концерт. Я полетела туда на самолете. «Тебе не страшно летать?» – спрашивал меня Адриано. Да нет же, какой там страх! Я не боюсь. Вот он да, он боится самолетов. И кораблей тоже боится. Адриано с большой неохотой ездит на таком транспорте. Через несколько месяцев он должен полететь в Америку, так как его пригласил американский певец, как же его зовут… Фрэнк Синатра. Правда, ему не нравится мысль о том, что он должен пересечь океан. Но я думаю, что, в конце концов, он все-таки туда поедет. По крайней мере, я на это надеюсь. И надеюсь, что он возьмет и меня с собой.

Нет-нет, в конечном счете, это даже хорошо, что он не стал часовщиком. Если бы он продолжил работать с часами, не произошло бы много чего прекрасного.

–  В вашей новой жизни случается только хорошее или же в ней есть и плохие стороны?