Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964

Выводы Аркочи практически совпали с анализом ситуации, сделанным представителем советской разведки в упоминавшейся выше записке о положении на Кубе, составленной в июне 1963 года По мнению автора июньской записки, государственный аппарат на Кубе находился „в руках выходцев из мелкой буржуазии, большинство которых до революции отрицательно или враждебно относилось к Советскому Союзу“.

В результате победы революции коммунисты и их доверенные лица „заняли ключевые позиции в государственном аппарате“. Но после дела Эскаланте произошел поворот в обратную сторону. Год спустя, анализируя причины и последствия раскола партийного объединения на Кубе, сотрудник советской разведки отмечал, что значительная доля вины за это лежит на самом Эскаланте, который допустил ряд серьезных промахов При формировании новой политической коалиции и ее первичных организаций на местах он начал устранять из Государственного и партийного аппарата тех, кто не был связан с НСП, насаждая повсюду своих людей. В этом была своя логика, и, если бы его действия увенчались успехом, он действительно сильно укрепил бы свое положение в стране и в партии. Но именно это и не понравилось Фиделю Кастро.

„Когда Эскаланте попытался подчинить своему контролю армию, Фидель прикончил его, как мышонка“. Затем последовала „чистка“ госаппарата. Со многих ответственных постов были сняты „не только сторонники Эскаланте, карьеристы и бюрократы или догматики, но и многие дельные и политически дальновидные коммунисты, особенно в провинции чистка в этом плане произошла тотальная“.

„Вместо партийцев к власти пришли те самые выходцы из радикальной мелкой буржуазии, уничтожить или изолировать которых надеялся Эскаланте. Они-то и занимают в настоящее время ключевые позиции, — отмечал представитель советской разведки, — немногие же коммунисты, оставшиеся в госаппарате, фактически утратили свой вес и влияние, они присмирели, с оглядкой, и недоверием смотрят на нас… и готовы служить верой и правдой Фиделю, куда бы он ни повернул“^{69}.

Таким образом, успешно развивавшийся вначале союз Кастро с коммунистами оказался непрочным и распался. Можно ли было совместить эти две силы и действовать сообща? Можно ли было вообще создать более прочный союз политических групп или партий? Возможно ли было примирить интересы либералов, радикалов и деятелей экстремистских направлений во имя создания единого фронта для защиты интересов революции? Кубинский опыт показал тщетность подобных усилий. Говоря словами поэта, поистине „в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань“^{70}.

Несмотря на некоторые шероховатости в переговорах с Кастро во время его визита в СССР, Хрущев стремился представить итоги переговоров в самых радужных тонах, как триумф советской политики и его собственной роли в нормализации отношений с кубинским лидером

Через неделю после отъезда Кастро Хрущев выступил на Президиуме ЦК с отчетом о визите: „Он молодой, думающий человек, видимо, он правильно понял нашу позицию“, — начал Хрущев. Кастро, похоже, изменился после трудных дней октября^{71}. „Я ему сказал. вот говорят, что мы струсили Но если мы струсили, так зачем же тогда на Кубу поставлять ракеты?“ И сам ответил на этот вопрос „Это же для дурака ясно, что поставив ракеты, мы идем на такой шаг, который может привести к войне. Это что, трусость? Нет. Это отступление? Нет, это наступление. Кто, кроме нашей партии, мог поверить в то, что вашу страну Кубу можно сохранить и какими способами? Кто? Я говорю: сейчас, конечно, может много умных быть, но думаю, что никто не думал, что когда вы победили и определили курс на социалистическое строительство, Америка потерпит вас и не задушит. Никто в это не верил, и мы считали, что это авантюра, что вы не выживете. И чтобы вы выжили, мы поставили ракеты Я говорю, конечно, было бы лучше не выводить ракеты, это и дураку ясно. Это было и наше желание. Но не все выходит по желанию Не вышло Но главная-то цель оправдалась. Мы хотели, чтобы вы были, чтобы социалистическая Куба развивалась. Вы развиваетесь Это была задача. Американцы, наоборот, хотели вас стереть с лица земли. Кто же потерпел поражение? Тот, кто не достиг своей цели. А мы своей цели достигли. Значит, мы выиграли, мы победили… Он мне несколько раз говорил: вот поверьте мне, мы думали, вы ставите ракеты в интересах всего социалистического лагеря, не в интересах Кубы. Я говорю: ну, на кой черт нам ставить наши ракеты в 90 км от США и в 11 000 км от СССР, лезть туда со своими ракетами, когда мы лучше со своей территории можем доставать своего противника, так зачем же нам вашу территорию брать. Если вы так думали, я сожалею, что мы недостаточно вразумительно разъяснили вам необходимость. Он говорит: нет, теперь я понимаю, это было с вашей стороны в нашу пользу сделано. Он говорит: да, я вижу сам, мы неправильно понимали…“^{72}.