Адские тени

– Аваддон искал брата и его возлюбленную пять лет. Азазель тщательно зачищал следы с помощью магии одного сильного демона. За это время брат, испугавшись, что София, будучи всего лишь человеком, состарится и умрет, поделился с ней несколькими демоническими премудростями – обрядами, чтобы никогда ее не потерять. – Кайлан сглотнул, словно не понаслышке знал о переживаниях брата. Я тоже сглотнула, но это не помогло. Слюна только распалила саднящее от алкоголя и переживаний горло. Руки задрожали, и я без стеснения сунула ладони под бедра.

– Один из обрядов включал в себя поедание человеческих сердец… – Кайлан выдержал паузу, чтобы звенящие в комнате слова повисли в воздухе болезненным осознанием правды. – Однако София некоторое время брезговала такими методами, чего нельзя сказать о вашей тетке. Разведав у наивной сестры все тайны, она с удовольствием воспользовалась продлением своей никчемной жизни.

Я почувствовала, как кровь отливает от лица под тяжестью услышанного, и не смогла сдержать вопроса:

– Елена поедает сердца смутьянов?

– Не все, но вы ведь никогда не считали, сколько штук она вываливала на главной площади Абракса для запугивания народа? Достаточно одного в месяц, – говоря, как о рецепте пирога, спокойно сообщил Селье, пока я пыталась сдержать нараставший крик ужаса. – Позвольте продолжить…

Тактичный намек на то, что я снова вмешалась в разговор без разрешения. Я кивнула.

– Азазель властвует над болезнями. Иронично, ведь именно хворь подкосила вашу маму и их будущее. Брат насылал эпидемии, но не умел их останавливать и исцелять. – Кайлан взял со стола бокал и задумчиво провел указательным пальцем по ободку. – Софии становилось хуже, а Аз не мог потерять возлюбленную. Зная, что у ее отца в замке сосредоточены лучшие лекари, он наплевал на все и повез ее к королю. Я почувствовал, что брат вернулся в Абракс, и мы выдвинули демоническое войско к барьеру. – Кайлан вздрогнул, как от пощечины, обвиняя себя в необратимых событиях. – Ульем, вторя нам, стянул военные силы Трех Королевств к границе чар и, заметив, как Аз нес на руках его бледную полуживую дочь, объявил всему народу, что магия демона погубила их любимую принцессу.

Он глубоко вздохнул и глотнул вина, я зачарованно наблюдала, как подрагивало его горло. Допив расслабляющий нервы напиток, он ловко закинул в рот виноградинку из вазы и вновь заговорил:

– Азазель потребовал впустить его в столицу, чтобы лично передать умирающую Софию королю, так как не мог бросить любимую посреди заснеженного поля и уйти, понимая, что ослабленная девушка умрет от переохлаждения быстрее, чем до нее доберется король. Ульем был готов пойти на выдвинутые условия, только если тот заключит с ним магический обряд: король снимет барьер, а Азазель передаст ему дочь и вернется за границу чар. И в это время никто из армии демонов не посмеет пошевелить даже пальцем, иначе Аза пленит магия Грааля. Я помню его умоляющий взгляд. Помню, как брат кричал, что не выживет без возлюбленной, как доказывал нам, что чувства важнее войны, которую разжег Люцифер из-за одержимости могуществом, даже не соизволив появиться за время осады людских земель, не то что помочь. Что мы всего лишь пешки в его вечном противостоянии с Небом. А когда брат опустился на колени перед войском демонов, перед нами, Принцами Ада, чтобы мы не нарушили договор и позволили спасти Софию, я опешил. Для меня было дико видеть Повелителя Чумы в таком бедственном положении, навеянном странным чувством – любовью. Но я уважал решение младшего брата, как и его близнец, Астарот, поэтому мы согласились, приказав своим войскам оставаться на месте. Только Аваддон держался до последнего. Его черный конь с сизой гривой вставал на дыбы и бил копытом, выражая отношение хозяина к происходящему, но сам брат молчал. Тогда его принялся упрашивать Астарот, говоря, что Люцифер разгневается, если узнает о пленении младшего сына и нашем предательстве, ведь мы столько лет покрывали Азазеля. И Аваддон согласился. Подняв руку, он приказал воинам Смерти не двигаться.

Кожа покрылась мурашками, я прикусила щеку изнутри, целиком поглощенная историей. Я напоминала себе ребенка, которому рассказывают страшную сказку перед сном: настолько услышанное казалось нереальным. Однако вспомнив, что рядом со мной сидел один из зачинщиков той самой истории, я выпрямилась, чтобы показать, что слушаю внимательно.