Адские тени

Только побороть тьму, порожденную внутренней болью, не так просто. Я знала лишь одно решение. Поступок, после которого возненавижу себя. Но живущий в жилах порок возликовал: главное, я останусь жива и запомню этот пылкий опыт надолго. Запомню чувство, соединившее в себе сначала любовь, а потом муку от разбитого сердца. Запомню ненависть, пробивающуюся между стонами страсти. Кайлан – единственный мужчина, способный возродить и уничтожить меня, подобный фениксу. А в каком порядке произойдут эти действия – уже не важно.

– Возьми меня, – потребовала я. – Вырви из объятий тьмы в свои…

Кайлан медлил, опешив от моей дерзкой просьбы. Но видя, что я продолжала уступать мраку, он громко выругался и молниеносно приблизился.

Я победила!

Пока моя голова не исчезла, Кайлан притянул меня к себе, но я опередила и соединила наши губы с таким пылом, что он понял, насколько сильно любовь к нему пропиталась ненавистью. Два чувства, одинаково сильные, но совершенно полярные. И именно они сейчас вступили в схватку с душевным мраком, разъедающим мое тело.

Кайлан зарычал в ответ на жесткий поцелуй, но не стал переубеждать меня в отчаянном решении: пойти на поводу у опасности и страсти, чтобы избежать более плачевного конца.

Когда горячая ладонь накрыла еще существующий в реальности участок груди, я поняла, что выбрала правильную тактику сопротивления. Одного прикосновения Кайлана хватило, чтобы тени испуганно дрогнули и, перестав подпитываться сокрушающей обидой, начали отступать, как прибрежные волны, возвращавшиеся с берега в море.

Мы кусали губы, переплетали языки и вжимались друг в друга с такой силой, точно хотели стать единым целым.

Холодная хватка теней растворилась, я вновь стала собой – из плоти и крови, – и Кайлан, уже не опасаясь клубящегося мрака, подхватил меня под бедра и усадил на перила балкончика, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

Плотная ткань платья согревала, так что холодный камень подо мной никак не ощущался. Зато осознание того, что если Кайлан лишь немного подтолкнет, и я, подобно мисс Бирксон, могу рухнуть вниз, добавляло остроты ощущений от поцелуев. Страсть, страх, греховная любовь, ненависть. Все это распаляло нутро, заполняя дыру в сердце.

Губы Кайлана выпустили мои и жадно скользнули к чувствительному месту у подбородка, а затем спустились к шее. Я полностью отдалась ему, следуя инстинкту, и, чтобы побудить Кайлана к следующему шагу, потребовала:

– Покажи!

Он поднял полностью заволоченный тьмой непонимающий взгляд, и я позволила вихрям теней проникнуть в свои глаза. Легкая демонстрация того, что я вернула власть над силой, но не желала отступать от намеченного пути, к чему бы ни привело наше безумство. Иногда, чтобы унять один вид боли, стоит прибегнуть к другому.

– Хочу увидеть тебя настоящего…

Пока Кайлан, прищурившись, размышлял над моей просьбой, я не оставила ему возможности воспротивиться. Пальцы схватились за пуговицу на его рубашке, а потом, наплевав на приличия, я рванула ткань в стороны. Рубашка недовольно затрещала, и плохо поддававшиеся серебряные застежки глухо упали в снег.

Положив руки на открывшийся рельефный живот, я с восторгом ощутила, как под моими ладонями вздрагивали крепкие мышцы.

– Не хочу вас смущать, милорд, но следующими будут брюки, – я попыталась пошутить, но Кайлан не оценил порыва, все еще сосредоточенный на просьбе.

– Адель, монстра лучше оставить под кроватью…

– Ты просил позволить все объяснить, я же хочу увидеть, чем рискую, доверяя тебе.

Мои слова пробили брешь в непоколебимой броне Кайлана, а настойчивые поглаживания крепких мышц и ребер сломили то, что не смогла уничтожить просьба.

– Тогда нам лучше зайти внутрь, паучок – заявил он, – в полном демоническом обличье удержать магию становится сложнее, однако если ты настаиваешь… – Он сглотнул, его кадык маняще дрогнул, – я готов дать желаемое.

Пока Кайлан говорил, стертый страстью «нож в спину» от Зака и неопределенность будущего вновь укоренились во мне всплеском теневой мощи. Пальцы, обводящие кубики пресса, начали терять четкость. Кайлан с сожалением наблюдал, как тени обвивали их и, затмевая собой, погружали во мрак.

Не знаю, понял ли он, что новый сокрушающий эмоциональный накал относился не к нему, или просто попытался отвлечь, но через мгновение я оказалась в сильных руках.

Взвизгнула от неожиданности, однако тени вновь исчезли, плененные участившимся сердцебиением от крепкой и – проклятие! – такой надежной хватки Кайлана. Он ласково прижал меня к оголенной груди, подложив одну руку под мои лопатки, а другой придержав свисающие ноги, и понес меня в комнату.

Дверь он открыл плечом и аккуратно, чтобы не задеть проем, вошел в утонувшую в сумраке спальню. На улице светало, но из-за мрачных туч и плотных бархатных штор свет в покои проникал плохо, а свечи и масляные лампы задул ворвавшийся вместе с нами сквозняк.

Кайлан усадил меня на край широкой кровати. Мои ладони легли на черное покрывало, когда я оперлась позади себя на руки, ожидая представления.