Адвокат, адвокат, он ворюге – друг и брат

У нас как-то эти внесудебные комсомольские расправы над неугодными не практиковались. Но все же пострадавший у нас был – выпихнули из комсомола и из института уже на четвертом курсе. Лева – двухметровый толстенный детина с наивным улыбающимся лицом, профессиональный залетчик. Конечно, заскоки у него были – грешков было немало, ему все вспомнили, в том числе и прослушивание в комнате эмигрантских песен. Я и еще пара человек голосовали против того, чтобы его карать, но в лучших традициях массовой истерики все так накрутили друг друга, что Леве не поздоровилось. Тогда я понял, что при желании и некотором опыте манипуляций даже самый терпимый коллектив можно наэлектризовать, а потом и натравить на кого угодно.

Стучали эти комсомольские деятели с такой наивной непосредственностью, называя это принципиальностью. И чаще всего не по делу. Курсантам, без пяти минут офицерам, по Москве запрещалось ходить в гражданской одежде. По уставу ты всегда должен быть в форме. Но мало того, что обустраивать личные дела в таком виде не всегда удобно, а тут еще московская военная комендатура.

Мы сами ходили в комендантские наряды по городу и прекрасно знали, что у старшего патруля одна задача – записать как можно больше народу за нарушение формы одежды, дабы продемонстрировать рвение и избежать претензий к себе. Поэтому попадание на глаза патрулю означало, что тебя как столб обойдут, осмотрят и пометят, то есть докопаются непременно. Запишут замечание по любому идиотскому поводу – шнурки неглаженые там, носовой платок с цветочками, а потом из комендатуры в институт бумага с твоим именем – и сиди месяц без увольнений. А патрулей тогда много было, в метро – чуть ли не на каждой станции. И не пройдешь мимо них, гадов. Борьба с патрулями стала для нас таким народным спортом. Мы убегали, разрабатывали маршруты отступления и передвижения. Наиболее отвязные и физически развитые с ними дрались. Был такой молотобоец, который однажды парой боксерских ударов уронил патрульных и ласточкой перемахнул через забор института. Интересно, но последствий для него это не имело. Наш забор патрули предпочитали не пересекать, а оружия пристрелить негодяя не было – в Москве у гарнизонных патрульных были только штык-ножи.

В общем, понятно, при таких раскладах по выходе в город все переодевались в гражданку. Для этого в окрестных домах снимали квартиры – туда еще можно было привести нежную особь женского пола чайку попить. Скидывались на эти квартиры в складчину, так что получалось недорого.

И вот перед распределением такая сволочь из комсомольского комитета на комсомольском собрании института выступает и открытым текстом:

– Многие курсанты ходят по городу в гражданке!

И закатывает глаза – мол, более ужасного он в своей жизни ничего не видел.

– И гражданку они хранят на съемных квартирах!

Заложил так заложил. После этого рейды пошли, чтобы эти хаты вычислить. И вся малина закончилась.

Вообще-то, такие вот псевдопринципиальные комсомольцы и догробили СССР. Это некая каста приспособленцев, лишенная какой-либо морали, чувства локтя, но держащая нос по ветру. В девяностые годы они быстро перекрасились из комсомольцев в либералов и продолжают нас терзать под новыми лозунгами…

Глава 10 Иностранцы

Был во ВКИМО факультет иностранцев – там готовили юристов для военных структур всего нашего обширного дружественного мира.

Это вообще люди были забавные. Монголия присылала угрюмых, с пытливыми глазами офицеров, которые ни с кем не откровенничали, жили своей жизнью, ничего обычно не нарушали и держались строго.

Кубинцы – их все любили. Курсанты – подвижные, веселые, спортивные. На Кубе до сих пор особое внимание уделяется здоровью населения и спорту, и мы наглядно видели результат такого подхода. Они все были прекрасными гимнастами. Карате тогда было запрещено в СССР, а на Кубе ему обучали чуть ли не в обязательном порядке. Кубинцы все время устраивали в спортзале спарринги. Нашим институтским спортсменам рукопашный бой преподавал знаменитый тренер Тадеуш Касьянов, а стиль у него был самый жесткий. И они утверждали, что ударная техника у кубинцев никакая – это больше балет, чем драка. Но выглядело красиво.

Учились кубинцы очень добросовестно. Не знаю, правда или нет, но поговаривали, что неуспевающих вполне могли отозвать на Родину и там отдать под трибунал за то, что нерадиво расходуют государственные деньги и позорят перед старшим братом Остров Свободы. Кто его знает… Но по ним удрученности заметно не было. Люди очень позитивные были, и общались в рамках дозволенного мы с ними с удовольствием.

Отдельная песня – афганцы. Они проявляли потрясающие способности в освоении русского языка. Буквально через пару месяцев они уже вполне свободно лепетали по-нашенскому. На этом их учеба заканчивалась – они все погружались в фарцовку. Постижение премудростей юриспруденции их вообще не интересовало.