Адвокат киллера

Но сколько можно не уважать себя?

Почему я позволяю так с собой поступать?

Чего жду? Что ради меня Лео изменится? Жду, что мы поженимся, нарожаем детей и забудем прошлое как жуткий сон? Сколько еще боли я позволю себе причинить?

Я точно Ассоль, которая ждала принца на корабле с алыми парусами, но вместо принца я жду исправления маньяка, жду, что он все бросит и приплывет ко мне, но если Ассоль суждено дождаться свою любовь, то мне не суждено сделать из чудовища принца.

– Эмилия?

Я едва не кувыркаюсь с подоконника, вмиг оказываюсь у больничной койки.

– Ты очнулся, – скрипящим голосом восклицаю. – Я так рада, что ты жив, так рада!

– Мой отец, – выговаривает Макс. – Жив? Скажи…

Видно, что ему тяжело произносить цельные предложения.

Я молчу, подбирая слова.

– Твой отец… мне очень жаль.

Макс падает затылком обратно на подушку, упирается пустым взглядом в потолок.

– Мне остаться или… я не знаю, как лучше, боже… это ужасно, – сиплю я. – Этот человек… просто монстр. Он…

– Она, – поправляет Макс.

– Что?

– Это женщина, – хрипит бывший, не поворачивая головы. – Женщина с зелеными глазами. Скажи следствию, что маньяк – не мужчина.

Глава 39

За один день может измениться все.

За один час.

За секунду!

Когда ситуация кажется безнадежной и хочется заорать: «Это конец, выхода нет!», бабушка советовала вспоминать историю про стюардессу, которая после взрыва бомбы упала с высоты в десять тысяч километров и осталась жива.

Безвыходных ситуаций не существует.

Что угодно может случиться. Даже если вы падаете с бешеной скоростью и единственное, что по логике должно произойти, – это смерть, судьба и здесь способна вас удивить.

Я стою над Максом, чувствуя, как внутри меня стынет каждая клеточка.

Боги, неужели я ошиблась?

Что, если Лео никогда не убивал? Если он никакой не маньяк? Если он мне солгал?

Но зачем…

С другой стороны, Лео ничего и не говорил, он просто не стал отрицать, когда я его обвинила.

Почему?

От вопросов в голове меня всю перекореживает. Я не знаю, что думать! Выхожу в коридор и упираюсь ладонью в стену, ибо ноги едва держат. Но теперь я ощущаю себя иначе. Голос совести, изводивший меня все эти месяцы, вдруг затих. Не до конца… однако из торнадо, сметающего города, он превратился в летний ветерок: продолжает щекотать кожу, но опасности не несет.

Лео не маньяк.

Он не тот, кто расчленял людей и издевался над ними перед смертью. Я всегда это знала. Но кто он тогда? Защитник своей тети? Адвокат киллера? Или… есть что-то еще, какая-то деталь, которую я упустила из внимания?

– Вы ужасно бледная, – восклицает медсестра и ведет меня к лавке. – Я дам вам успокоительного.

– Где Виктор Шестирко? Он мне нужен! Срочно!

Я вцепляюсь в предплечье женщины, от нее исходит густой запах нашатырного спирта: это слегка выбивает меня из шокового состояния. Медсестра поясняет, что Виктор в комнате охраны, и рассказывает, как туда добраться. Только после этого я ее отпускаю. Осознаю, что до боли сжимала ее руку несколько минут.

Бегу на первый этаж. Врачи оборачиваются. Мне дурно от одного их вида. Ненавижу больницы. Запах антисептика. Холодные цвета. Страдания и отчаяние в глазах пациентов. Смерть здесь осязаема – сама касается тебя, проводит липкими пальцами вдоль хребта, шепчет на ухо…

По этажам расползлись признаки полицейской деятельности. Я обхожу оградительные ленты. В окне замечаю журналистов: их не пропускают в здание.

Пока несусь по коридорам, вспоминаю все странности, замеченные за Стеллой. Я вроде и считаю, что это она. Однако… есть подвох и с Лео. Он признался мне в убийстве. Это звучало уверенно, слишком уверенно для лжи.

Я добираюсь до комнаты охраны и понимаю, что мои мысли похожи на корабль, который никак не отыщет берег. Ужасное ощущение.

В помещении два человека. Незнакомый парень перед экранами и Виктор, изучающий что-то в ноутбуке. На мониторах прокручиваются видеозаписи. Шестирко до того поглощен своим занятием, что не замечает меня, его лицо наполовину прячется в тени. Он пишет в блокноте и ругается на ноутбук. На столе лежат крошечные пуговицы.

– Выйдите! – приказывает златовласый парень.

Он отрывается от экранов и вскакивает со стула, чтобы вышвырнуть меня.

– Разноглазка своя, – говорит Виктор, не отвлекаясь от изучения снимков в ноутбуке.

Парень останавливается прямо передо мной: едва не выталкивает за дверь грудью. Ростом он не больше ста семидесяти сантиметров. Но грузный. И передвигается как танк! Я думаю, что если он продолжит напирать, то лучше выйду от греха подальше.

– Посторонним нельзя здесь находиться, – запинается парень.

Он быстро смотрит то на меня, то на Виктора. Золотые кудри подпрыгивают. Глаза цвета изюма с длинными коричневыми ресницами широко раскрыты. Маленький рот на фоне гигантских глаз выглядит неуместно. Парень и одет в несочетающиеся вещи. Спортивные штаны. Рубашка. Мокасины. Модник, конечно… Его собрали из разных наборов мозаики?

– Тебе тоже нельзя, – фыркает Виктор. – Но ты здесь. – Шестирко оборачивается и вздыхает: – Это Стефан. Мой стажер. А теперь сидите тихо. Оба.