Адвокат по сердечным делам

– Извините, – проговорила Евгения. – Должно быть, я выгляжу ужасно. Но я так устала держать себя в руках! Наша семейная жизнь превратилась в руины, а муж, которого я продолжаю любить всем сердцем, похоже, не испытывает по этому поводу никаких сожалений.

– Возможно, я скажу вам то, что несколько облегчит ваши страдания, – заметила адвокат. Ей было невыносимо видеть, как изменилась эта сильная женщина.

– О! Неужели подоспели данные экспертиз? – с наигранной радостью произнесла Швец. – Впрочем, мне нет до них сейчас никакого дела.

– Нет, это не экспертизы. Хотя на данный момент мы знаем лишь то, что тормозная система вашей машины была исправна.

– Как это обнадеживает! «Обвиняемый, у меня для вас две новости: хорошая и плохая», – говорит следователь. «Начинайте с плохой». – «Ваша кровь обнаружена на куртке жертвы». – «А какая же хорошая?» – «Анализ великолепный!»

– Дело не в экспертизе, – повторила Дубровская. – Я была в Максимове.

– Кто такой Максимов? – не поняла Евгения.

– Это тот городок, откуда приехала Мария, – пояснила Елизавета.

– Ну, и… – произнесла Евгения, чувствуя, что у нее пересохло в горле.

– Не знаю, насколько это вам поможет восстановить отношения с мужем, – задумчиво заметила Лиза. – Но имейте в виду: Машенька – вовсе не та невинная пташка, за которую она себя выдает!

Намерение посетить родной городок Марии Елизавете пришло в голову не случайно. Выслушивая лестные характеристики, которые Евгения Швец расточала в адрес девушки в самом начале их знакомства, и наблюдая ее саму во время визита Марии в свой адвокатский кабинет, Дубровская не могла составить о ней собственное мнение. Что-то настораживало адвоката, что-то не давало ей покоя… Быть может, все дело было в излишней восторженности Евгении? Судя по ее словам, милая девушка являла собой средоточие всех мыслимых и немыслимых достоинств. Красива, как ангел. Трудолюбива, как пчела. А еще – добра, жертвенна, чиста и наивна. Ну как здесь не задуматься о внеземном происхождении подобного чуда? Между тем из тех скупых биографических данных, которые бедняжка Машенька смогла о себе сообщить, следовало, что она свалилась на землю вовсе не с планеты Венеры, а из маленького городка, да еще из неблагополучной семьи. Лишенная приличного образования, девушка день-деньской проводила в домашних заботах: стирала, готовила, ухаживала за малышами. Ее домовитость и искусные ручки говорили в пользу этой версии. Она без труда взвалила на себя все хозяйство Швецов. Только вот облик ее, манера вести себя и ее речь выдавали в девушке не убогую приезжую из глубинки, а весьма продвинутую горожанку. Вряд ли девушка баловала бы семейство суфле и муссами, если бы все свое сознательное детство перебивалась с картошки на макароны! Она прекрасно управлялась с бытовой техникой, знала толк в низкокалорийном питании, умела поддержать разговор на любую тему; и даже в кабинете адвоката она с ходу определила, что фотографии на стенах передают виды британской столицы.

Впрочем, и Александр Швец, человек по природе своей неординарный, с изрядной долей тщеславия, выбрал как объект поклонения Машеньку вовсе не потому, что та была проста и бесхитростна. Конечно, он клюнул на ее внешность, но не последнюю роль в его симпатии сыграли и иные качества девушки: ее умение слушать и восхищаться, талант нравиться всем (ведь от нее была без ума даже капризная Василиса). Дубровская не сомневалась, что недоступность и детская наивность Марии были не чем иным, как масками, за которыми пряталось хитрое и расчетливое существо. Виртуозно убрав со своего пути пожилую домработницу, Машенька получила эксклюзивное право оказывать услуги главе семейства, а также и прекрасную возможность оставаться с ним в доме наедине. Не прошло и полутора месяцев, как у мужчины словно помутился рассудок. Отличный семьянин превратился в краснеющего мальчишку, готового на все ради прекрасных глаз домашней феи.

Такие метаморфозы требовали осмысления, и Дубровская решила посетить городок детства милой девушки, где та провела самые нежные годы своей жизни…

…Мать Машеньки встретила гостью без особого восторга, но в беседе ей не отказала. Известие о том, что ее дочь жива и здорова, она тоже восприняла весьма сдержанно.

– Жива, и слава богу! – сказала она, вытирая руки о передник. Они сидели в маленькой, но чистой кухне с ситцевыми занавесками на окнах. По всему было видно, что семья Лебедевых живет скромно, но достойно. Кухонный гарнитур и посуда содержались в чистоте, а на полах лежали вязанные из разноцветных лоскутков коврики.

Валентина, так она представилась адвокату, была еще относительно молода, но выглядела усталой и измученной женщиной без малейших следов былой красоты. Она напоминала унылую клячу, на которой хозяева пахали всю жизнь, зато добротой и лаской платить ей не спешили. Худое лицо с блеклыми голубыми глазами имело мало общего с чудесным личиком ее дочери. Тяжелая работа, четверо детей и муж, ушедший безвременно на тот свет, доконали ее, выжали, как лимон.