Aedd Ginvael (СИ)

Кирилл непонимающе взглянул на неё, но ничего не сказал. Лишь кивнул, скрывшись за дверью. Полной грудью вдохнул холодный утренний воздух, очищая разум и мысли от дурмана прошедшей ночи. Крысы уже ждали его у овина, готовые отправиться в путь.

***

У окна, дающего немного света, стоял стол. На нём, опираясь локтями о край, полулежала Мистле, нескромно раздвинув ноги перед худым и длинноволосым типом по имени Альмавер. Искусник татуировки был занят тем, что выкалывал на ляжке разбойницы разноцветную картинку.

— Присядь, Хотспорн, — кивком головы пригласил Гиселер вошедшего в хату, указав на табурет рядом с собой у дальнего стола, за которым уже сидели Искра, Кайлей, Кирилл и Рееф. Высокий и статный, появившийся в банде в одно время с Фалькой, подозрительно сверкнул ледышками голубых глаз, не сводя с гостя нахмуренного взгляда из-под сведённых у переносицы бровей. — Вижу, что получил ты нашу записочку. Так с чем пожаловал?

— Для начала прикажи своему парню перестать буравить меня взглядом.

— А, Кирилл, — хохотнул Гиселер, хлопнув того по спине. — Ты смущаешь нашего дорого гостя. Ты лучше на Мистле смотри и придумай уже, какую татуировку себе намалюешь. Голубоглазый лишь безразлично хмыкнул, пожав плечами. Но взгляда не отвёл.

«Наглый сукин сын», — пронеслось в голове Хотспорна, когда он уловил на лице Крыса кривую и едва заметную улыбочку.

— Преследуют вас, Крысята.

— И что?

Хотспорн выругался про себя, поражаясь глупости спятивших мальцов.

— А то, что ополчились на вас не только префект из Амарильо, Варнхагены и барон Касадей.

— А ему с этого что? — скривился Гиселер.

— А то, мой милый Крыс, что доченьку вы его едва в гроб не загнали. Говорят, что до сих пор в горячке мечется.

— Ааа, так ты про каретку и лошадок в яблоках? Неужели та самая?

— Именно, — Хотспорн взглянул на Кайлея. — До сих пор в кошмарах его видит. Вас барон повесить велел, а с мазель Фальки собственноручно обещал шкуру содрать. Точно так, как она содрала брошь с груди его доченьки.

— Брось, Хотспорн, пустые разговоры, — махнул рукой Гиселер. — Ты с более важной новостью сюда пожаловал. И плевать я хотел на префектов, баронов и их дочек вместе взятых.

— Бонарт идёт по вашему следу.

Нависла гробовая тишина. Несколько долгих минут никто не вымолвил ни слова. Кирилл вопросительно качнул головой, но Ассе и Рееф лишь недоуменно пожали плечами.

— Холера, — задумчиво протянул Гиселер. — Это кому же мы так дорогу перешли?

— И кто он такой? — задал вопрос Кирилл.

— Охотник за головами. Не перечесть, скольких он на тот свет отправил. Сам бы император Эмгыр позавидовал.

— Мы и не с такими справлялись, — крикнул Кайлей, насыпая между пальцами порошок фисштеха. — Справимся и с этим старым воякой!

Крысы загудели, заспорили, перекрикивая друг друга. Хотспорн скривился, наблюдая. Он знал, что им плевать на всех и вся. Плевать на себя в том числе. Глупые сопливые щенки, возомнившие, будто знают о жизни всё. Хорохорятся, орут и хохочут, считая, что Бонарт очередное приключение на их пути. Но мужчина понимал, что крысы не могут соперничать с волками. А охотник за головами знал, как остудить пыл разгорячённой юностью ребятни. Кровью и мечом.

— У меня ещё одна новость для вас. Амнистия от императора.

Хотспорн принялся рассказывать, но Крысы не были бы Крысами, если бы молча слушали и наматывали на ус. Мужчина злился и ругался про себя, когда в том или ином моменте беседы кто-нибудь да и вскакивал с места, бросая гневное словцо. Но больше всех возмущалась Фалька. Хотспорн заметил гневный блеск её зелёных глаз, когда речь дошла до марьяжа императора. Видел, как высокий и статный бросал в её сторону гневные взгляды, тянул её за руку, призывал успокоиться. Но дьяволицу было не удержать.

— Всё это вранье, чёртовы сплетни и идиотство! Род Калантэ не сгинул! Ты всё врешь! — разоралась пепельноволосая и упала на стул, когда голубоглазый резко утянул её вниз. Зашипел ей на ухо, крепко держа под локоть. Дьяволица вырвалась, зашипела в ответ, зыркнув на товарища испепеляющим взглядом.

— Советую вам подумать над амнистией. Очень советую. И помните, что Бонарт может захотеть нагнать вас раньше, нежели императорское помилование, — Хотспорн встал. — Мне пора. Переночую в селе, а завтра прямиком в Форгехам, где меня уже будут ждать те, кому амнистия единственный выход. Бонарт не будет гнаться за вами месяц или неделю. Он в одном дне пути от вас. В Ревности. На постоялом дворе «Под головой химеры». И он явно не намерен бежать от вас сломя голову.

Крысы дружно фыркнули, презрительно скривившись. И в очередной раз мужчина удостоверился в своих мыслях. Крысам не тягаться с волками.

Почтовая станция погрузилась в долгую тишину, когда за Хотспорном закрылась дверь. Крысы собрались вокруг стола, наклонились, едва ли не соприкасаясь головами. Гиселер молчал. Молчали и остальные. Свет свечи дрогнул. По потолку расплылись черные тени.

— В дне пути отсюда. Что думаете?