Аэлита. Новая волна /002: Фантастические повести и рассказы

• Автор должен четко представлять себе, кому и что он хочет сказать своим произведением. Это — ключевое требование. Не учитывая его, бессмысленно начинать любое дело вообще, не только в искусстве.

• Название произведения должно соответствовать содержанию.

• Автор должен выражаться если не на родном языке читателя, так хотя бы на языке, понятном читателю.

• Мир, в котором разворачивается сюжет произведения, независимо от того, вымышленный он или реальный, должен быть непротиворечивым внутренне. Законы этого мира должны действовать на героя в той же степени, как на прочих персонажей.

• Автор должен знать пределы допустимого для героя и не выпускать его за рамки чересчур часто и без необходимости. Подвиг — это всегда на пределе сил и никогда от скуки или играючи. Славят героя не за силу, а за решимость поступить по-своему, сразиться с обстоятельствами, причем именно тогда, когда неизвестен результат. Когда результат ясен заранее, героизм не нужен, нужно по инструкции действовать!

• Все действующие лица произведения — как живые, так и антураж — должны иметь хоть что-нибудь общее с читателем, вниманию которого адресуется произведение. Проблемы, решаемые героями произведения, должны быть, как минимум, читателю понятны, а лучше — соответствовать проблемам читателя или вообще точно совпадать с ними.

Теперь перейдем ко второму основному понятию. Поговорим о форме произведения. Трепетное отношение к содержанию заставляет порой про форму забывать вовсе. Однако в гармоничном произведении все голоса звучат в свой срок и с нужной громкостью, и поэтому форма весит очень много.

Известно выражение: «Архитектура — застывшая музыка». Хотя профессиональные архитекторы его не слишком-то любят, нам оно пригодится. Мы перефразируем его так: «Форма — овеществленная энергия текста». Вспомним наше определение энергии: способность текста изменять внутреннее состояние читателя. Форма текста определяется прежде всего количеством зацепок, вопросов и загадок, которые автору нужно запаковать в произведение для достижения задуманного эффекта. Отсюда первое требование к форме (такое же тяжелое в исполнении, как первое требование к содержанию): объем произведения должен соответствовать количеству заложенных смыслов. В романе высказывается или используется для антуража намного более важный, всеобъемлющий, универсальный принцип, чем в рассказе или повести. Различный объем лишь следствие разного количества энергии, протекающей через произведение.

Если абзац текста не несет информации, не заставляет думать, не успокаивает душу — или, напротив, не приготовляет читателя к трубному гласу драматического финала, — то зачем нужен этот абзац? И опять же, если автор поднимает важную тему, имеющую обширные связи с другими сторонами жизни, а также глубокие корни в душевных глубинах да при этом еще пытается затолкать ее в рассказ — тоже создается впечатление неправильности, недосказанности, оборванности на самом интересном месте. Лично я предпочитаю сверхплотные по количеству идей и смыслов рассказы тощим километровым романам. Но и пустая похлебка имеет право на существование. Если человека тотчас после длительной голодовки накормить плотно и жирно, заворот кишок гарантирован.

Известный эффект «Хорошее начало — плохое продолжение» имеет именно энергетическую природу. Создав насыщенный, интересный рассказ, где описан краешек нового мира, автор производит великолепное впечатление на читателей. Вдохновясь их реакцией, автор приступает к написанию романа — а роман неожиданно разочаровывает долго ожидавшую аудиторию. Проблема именно в неправильном распределении энергии. Если автор набрал смыслов и зацепок на рассказ или 10-минутный мультфильм, это еще не значит, что исходную интригу или удачно сделанный мир-формочку можно будет потом развернуть в роман или сериал. Может быть, стоит ограничиться новым рассказом или повестью. А затем набирать цепочку взаимосвязанных новелл, которую уже и пытаться перешить в роман — как сделал К. Саймак со своим циклом «Город». Но тут чаще всего срабатывает желание поскорее издаться. Критики взирают благосклонно; благодарные читатели виснут на шее и кричат в уши: «Про-дол-жай! Про-дол-жай!»; очень хочется выпустить комбайны на поле славы и наконец-то накосить денег… Тут рука мастера вздрагивает, заготовка летит в брак. Дитя Шайтана — Торопыжка — ехидно потирает ладони.

Рассмотрим синхронизацию времени произведения и реального мира. Сюжеты лучших произведений исчерпываются примерно за то же время, за которое человек реально может их воспринять. Действие рассказа коротко, герой проживает почти одинаковый с читателем отрезок времени.