Аэропорт. КДП

Толю Карповича Аким хорошо знал, был вместе с ним на курсах медиков. Он ему нравился: спокойный, даже тихий человек. Всё схватывал на лету, курсы закончил на «отлично». Настоящий медик, Саблину не чета, который едва «тройку» получил. Карповича приглашать не пришлось. Сам сразу взялся за дело, нового раненого притащили.

– Что тут у них? – Спрашивал Колышев, осматривая раненых. Он, видно, злой был, по голосу слышно. Склонился к Акиму и орал, заглядывая ему под забрало и слепя его своим фонарём. – Как их всех перебили, остальные где?

– Заманили на минное поле, под перекрёстный огонь, сначала огня не открывали, дали один ряд мин снять, дали всем на поле вылезти, а потом ударили с двух направлений. – Говорил Аким, заполняя рваную рану в животе молодого сапёра биогелем.

– Дебилы, – чуть не шипел Колышев, он повернулся к медику сапёру, – рядовой, где ваш взводный?

Медик его из-за ветра не услыхал, вместо него сказал Саблин, он кивнул на убитого, что лежал отдельно от раненых.

– Вон он, взводный их.

Подсотенного перекосило от злости, Акиму показалось, что даже завыл. Или то ветер был.

– Доделывай, – наконец произнёс он Акиму и заорал: – Райков! Райков! Ко мне.

Замком первого взвода, сразу появился рядом с Колышевым.

– Давай раненых эвакуировать, – начал тот.

– Медботы сюда вызвать? – Спросил урядник.

– Под пулемёты? Рехнулся, что ли? – Снова орал офицер. – К танку перетаскивайте их. Мед боты к танку вызывай. Переносите их подвое, быстро всё делайте, Саблин, кого можно уносить?

– Этого берите, – сказал Аким и показал на того, которого уже обработал.

– Червоненко, чего лёг? – Продолжает орать Колышев.

– А что делать? – Сразу подполз к ним Юрка.

– Раненых собирай к танку носи, хотя нет, со мной пойдёшь.

– Куда? – Интересуется Юрка.

– Надо пулемёты их зафиксировать, – кричит подсотенный и машет рукой в сторону западного пулемёта, – туда пойдём, там мину могут быть. Пойдёшь первым.

Они уходят, подгоняемые ветром. Тут приносят последнего раненого, Саблин к нему не лезет, рана тяжёлая, пуля попала в шлем, им сразу занялся Карпович. С раненым возвращаются последние невредимые сапёры.

Итог плачевен, взвод у них был крепкий, двадцать два человека, осталось двенадцать, двое убитых, в том числе и командир, восемь раненых, в том числе трое тяжело. Задание не выполнили.

Замком взвода сапёров, высокий и здоровенный мужик, садится рядом с Саблиным на песок, они смотрят, как казаки и сапёры берут раненых и уносят их в темноту, на север, к танку, последним уходит урядник Райков, отвеченный за эвакуацию. Володька Карачевский льёт воду из фляги на перепачканные кровью перчатки Акима, он очень хочет побыстрее смыть эту кровь, а китайские пулемёты все бьют и бьют в темноту, надеясь попасть ещё хоть в кого-нибудь. Одна из пуль ударяет в бархан, за которым расположились казаки и оставшиеся сапёров. Удар глухой и тяжёлый, все его почувствовали, услышали, настолько он мощный, у Саблина от него мурашки по коже.

Сержант-сапёр сначала сидит рядом с ними молча, но, видно, сидеть так ему невмоготу, он говорит, докладывает, почему-то Саблину и Карачевскому:

– Задание не выполнили, попали под перекрёстный пулемётный огонь. Ничего не успели, только первый ряд мин сняли, они нас словно ждали.

Он говорит негромко, чуть повернувшись открытым забралом к Карачевскому, как будто оправдывается, поэтому Саблин едва слышит его из-за ветра.

– И первой же пулей взводного убило. – Продолжает тот.

Аким стучит этого сержанта по плечу, он прекрасно его понимает. Только вот сказать ему нечего. И ничего, что сержант-сапёр говорит, словно оправдывается, может, даже это и на нытьё смахивает, он его не прерывает.

– Я мужикам говорю, что нужно раненых вытаскивать, послал двоих за ближайшим, и оба под пулемёт угодили. – Продолжал сапёр.

Кажется, этот сержант себя винит, что взводный погиб и что пол взвода полегло на этих барханах под этим ветром. Саблин и Карачевский слушают его, хотя половины расслышать не могут. Пусть выговорится человек. Но не пришлось ему выговориться.

Приполз взводный:

– А Колышев где?

– Ушёл с Юркой пулемёты зафиксировать, – говорит Саблин.

– Пулемёты зафиксировать? – Переспрашивает прапорщик Михеенко.– Он что, собирается траншею брать? У него что, артподдержка есть?

Он орёт сквозь ветер, не понять никак – удивляется прапорщик или возмущается. Саблин, Карачевский да и сержант-сапёр его слушают.

– Мины не сняты, штурмовой взвод потерялся, пулемёты противника целы, половины сапёров уже нет, и он что, собирается траншею брать?

Саблин молчит, молчат и Карачевский с сапёром. А тем временем начинают возвращаться казаки и солдаты, что относили раненых к танку. Они собираются у бархана, за которым прятались Саблин и Карачевский с сапёром и Михеенко. Они собираются около старшего по званию, около прапорщика, хотя по боевому расписанию категорически запрещено собираться в кучи, чтобы одним снарядом всех не накрыло, но сейчас людей это заботит мало. Даже сам Михеенко на это внимания не обращает. Люди хотят знать, что им делать, что будет дальше.

Глава 8