Аэростаты. Первая кровь

– Насколько мне известно, мы не Виндзоры.

– Мы не настолько от них далеки, как ты думаешь.

Я повесил трубку, решив не мешать ему бредить, и тут же отправился к Даниель.

Первый раз за все время мне открыл ее отец. Я увидел мужчину лет сорока пяти, громадного, горделивого и весьма изысканно одетого.

– Патрик Нотомб, я полагаю?

– Он самый. Пришел к своей невесте.

– Мне очень жаль, но моя дочь не может быть вашей невестой. Поверьте, я очень огорчен. Мне позвонил ваш дед и запретил вас принимать.

– Мы не обязаны подчиняться этому деспоту.

– Принимая во внимание, как он оскорбил мою семью, я, к сожалению, вынужден вас заверить, что буду против этого брака.

Меня охватило неописуемое чувство: я был вне себя от гнева и при этом совершенно заворожен. Мужчина, стоявший передо мной, был воплощением моей всегдашней мечты об отце. Самое странное, что чувство было взаимным: мужчина этот, отец трех дочерей, обретал долгожданного сына. Мы оба были околдованы, наши слова никак не соотносились с тем, что мы переживали.

– Месье, я люблю вашу дочь и добьюсь, чтобы она стала моей женой.

– Мой юный друг, вы мне очень симпатичны. Не портите себе жизнь ради пропащего дела.

Я навел справки и выяснил, что шевалье Ги Схейвен, отец Даниель, принадлежал к дворянскому роду из Брюгге. Он, конечно, совершил мезальянс: женился на девушке из буржуазной семьи, Гилен Буше из Турне. Но утверждать, будто Даниель недостаточно родовита для Нотомбов, было, мягко говоря, преувеличением. Я объяснил это по телефону Пьеру Нотомбу, но тот меня высмеял.

– Потом сам скажешь мне спасибо, дорогой. Как бы то ни было, я звонил ее отцу, и мы с ним прекрасно друг друга поняли.

– Да, вы оскорбили этого человека, само воплощение благородства.

– Не распускай язык, малыш!

– Язык у меня не такой замшелый, как ваш.

Я никак не ожидал, что окажусь в настолько нереальной ситуации. Только теперь я осознал, к какому отсталому миру принадлежу. В эту минуту я решил, что мы с Даниель уедем из страны.

Ибо о том, чтобы отказаться от Даниель, не могло быть и речи. Мы встречались украдкой. Местом наших тайных свиданий стал павильон Октруа на въезде в лес Ла-Камбр. Видеться мы могли только раз в неделю. В остальные дни мы обменивались пылкими письмами, передавая их друг другу через Анри и Франсуазу.

Окончив юридический факультет, я успешно прошел конкурс на дипломатическую должность. Оставалось лишь жениться на Даниель. Я дал во все бельгийские газеты объявление о своей помолвке.

Мне немедленно позвонил Пьер Нотомб:

– Ты сошел с ума, малыш.

– Все, что я делаю, совершенно законно. Вы не имеете права мне препятствовать.

– Я не стану встречаться с этой женщиной…

– А вот тут вы ошибаетесь. В следующую субботу мы с Даниель приезжаем в Пон-д’Уа.

– Я ее не приму.

– Отлично. Даниель всем расскажет, что вы не только чудовищный сноб, но еще и грубиян.

Удар достиг цели, я знал, что Дедушка примет мою невесту. Оставалось выяснить, как именно.

В назначенный день я взял у матери машину и повез Даниель в арденнскую чащу. Бедняжка понимала, какой экзамен ее ждет, и была бледна как полотно. Я всю дорогу пытался привести ее в чувство, но тщетно.

Пьер Нотомб высился перед замком, как статуя командора. Девушка поздоровалась с ним, заикаясь от страха.

– Добрый день, мадемуазель, – церемонно отвечал он. – Вы неотразимы!

Его слова могли бы прозвучать любезно, если бы не презрительная интонация.

Мало-помалу взглянуть на предмет скандала собрались все Нотомбы. Даниель бледнела на глазах. Ее повели на прогулку в лес.

Дедушка все время следил за ней краем глаза.

– Вы совсем не смотрите на озеро, мадемуазель.

– Нет-нет, смотрю.

– И как вы его находите?

Обычно моя невеста за словом в карман не лезла. Но испытание было столь тяжким, что она растеряла их все. И потому ответила:

– По-моему, озеро миленькое.

Все мерзко прыснули. Симон решил продолжить этот цирк и спросил, как Даниель нравится лес.

– По-моему, лес радует взор, – пролепетала бедняжка.

Это был конец.

За обедом девушка не могла проглотить ни куска.

– А вы знаете, что, будучи женой посла, если вы все-таки ею станете, вы должны будете на протокольных обедах отведывать от каждого блюда? – бросил ей Пьер Нотомб.

Даниель взглядом призвала меня на помощь. Я ответил первое, что пришло в голову:

– Даниель бережет фигуру.

Взрыв хохота.

– Ну что вы, мадемуазель, это смешно, вы тоненькая как ниточка.

Когда мы пили кофе в саду, я увидел, что Бабушка ласково беседует с моей невестой. Но я рано обрадовался. Дедушка отвел меня в сторону и заявил:

– Думаю, ты все понял, малыш. Этот брак немыслим. Она полная идиотка. Поверь, я оказываю тебе услугу. Она прелестна, не спорю. Ну так сделай ее своей любовницей.

Уязвленный до глубины души, я сослался на какое-то неотложное дело, чтобы как можно скорее уехать и вытащить оттуда Даниель. На обратном пути я оценил невероятный оптимизм своей невесты:

– Дед у тебя слегка занудный, но бабушка мне очень нравится, – сказала она.

Она даже не заметила сеанса унижения, которому подверг ее Пьер Нотомб. Какая сила, какое мужество! Я назначил свадьбу на 13 июня 1960 года.