Аферист

— Это правильно, — не мигая смотрю в его глаза, — здоровый страх никому еще не мешал. Кто со мной-приобретает, кто против — расточает. Так, кажется, написано?

— Истинно, Андрей Георгиевич, — поддерживает меня Петров, — кто был против, так их больше нет. Кто помог, получает сполна. Жизнь, здоровье или деньги.

— Так я с Вами. Не извольте сомневаться, мы себе не враги.

— Про кору ивы всем известно. Нужно выделить действующее начало.

— Белая ива у нас растет, — кивает доктор, — листочки такие серебристые.

— Реактивы пришли? — спрашиваю Рослина.

— Пришли, с запасом.

Мы всей гурьбой пошли в лабораторию. Она имеет вид алхимической мастерской. Всякие колбы, реторты, трубочки, горелки. Купец довольно крякает: «Я свое слово сдержал». Мол, теперь ваша очередь. Химик выставил передо мной коробочки и пакетики. Услышав слово «марганец», пододвинул несколько.

Списки прекурсоров я когда-то знал наизусть. Перманганат калия один из самых распространенных. Вот он! Темно-коричневые крупинки.

— Давно ли это открыли, — показываю пальцем на них.

— Так еще великий Глаубер получил, лет сто пятьдесят назад.

— Это который глауберову соль изобрел?

— Он самый, — улыбается Рослин.

Я рассказываю свою версию производства салициловой кислоты. И описываю возможное применение.

— И сына можно вылечить? — Спрашивает купец.

— Не только. Если хоть половина из надежд оправдается, то страждущее человечество получит прекрасное средство, — отвечает Петров.

— Только еще бы ангидрид получить, — бормочу я себе под нос.

— У меня вроде вышло, — слышу шепот Химика над ухом.

— Потом, — одними губами говорю ему.

Кому зима, а кому время для хлопот. Это я про себя. Рождество, потом Новый Год. Все как надо. Крестьяне веселятся, дети колядуют. Гурский уехал. Появился новый полицмейстер. Тоже усатый, только щуплый, но с большой головой. Приехал к нам в лабораторию сам, когда я там был. Отрекомендовался и наедине передал наилучшие пожелания от Дмитрия Семеновича, попросил доверять и выразил готовность оказать любую помощь. При чем, на слове «любую» посмотрел многозначительно. Викентий Иванович тоже сообщил, что скоро переводится в другое место, но обещал оставить связного.

Вернулся Петьша. С хвостом на шапке, белой венгерке, пистолетами за поясом и казацким кинжалом, бебутом. Сосватался к Василисе. Перед Великим Постом повенчаются.

Дед Филат помер на боевом посту в Вищуге. Привезли сюда хоронить.

Пред мои светлые очи Егор представил уже больше двухсот человек. Двух повесили за превышение полномочий. Прямо на глазах крестьянок, которых они изнасиловали.

Среди новеньких обратил на себя внимание умными глазками один мужичок лет тридцати. Не больно сильный, но хваткий. Представился Алексеем на посвящении и отказался при посторонних про себя рассказывать. Наедине признался, находится в розыске, сбежал из острога, а сам из древлеправославных, из Странников. Я про таких и не слыхал, поэтому расспросил подробнее.

Оказалось, не один я такой умный. Русь давно живет своей тайной жизнью. Я даже поругал себя за упущение этого вопроса. Согласие или община Странников, сектой язык не поворачивается назвать, имеет связи не только по всей России, но даже в Тибете и Персии. И не просто связи, а своих представителей. Есть тайные тропы и тайные перевалочные пункты, по которым люди идут без паспортов и подорожных. И доходят.

Алексея я оставил при себе в помощь, пока Федор в силу входит. И попросил меня просветить по поводу его воззрений. Оказались такие дебри, что за один раз не разобраться. Хоть идейная составляющая мне мало понятна, но к реальной жизни намного ближе, чем официальное православие, которое они отрицают однозначно. То ли ищут, то ли нашли мистическое и мифическое Беловодье, причем, где-то ближе к Тибету. Познакомились с местными. Оказалось, что в учении лам и Странников есть много общего, что для меня странно. Еще странней наличие духовных практик, которые держатся в тайне. И совсем удивил даже не обмен достижениями, а готовность увидеть в другой вере рациональное зерно, принять и перенять. И это дремучие старообрядцы, которые после чужака посуду выкидывают!

Впрочем, я их пока путаю: староверов, старообрядцев, древлеправославных. По простой причине — мне интересен практический результат, а не сказки, легенды, тосты. Я и раньше удивлялся, что православные старцы никаких должностей в церкви не занимали, а старались от нее уйти в леса. То есть, официальная государственная система не дала людей, которые реально притягивали бы народ. А дала чиновников.

Когда я не поверил таким международным отношениям, мне показали тибетские таблички с загадочными знаками, принесенные непосредственно оттуда.

Логика подсказывала, что такие знания могут стать очередной вилкой. Государство борется с ними, как может. Но не очень удачно. И моя прямая обязанность вложить всех, кого узнаю. С другой стороны, мне, как оперу, крайне важно иметь агентуру в оппозиции. К тому же, они, в отличии от декабристов, никого убивать не собираются, терактов не устраивают, живут своей жизнью и духовно развиваются.